Опытные образцы танков второй мировой войны. Алексей исаев Крепкие стены старой крепости

генерал-майор Г. фон Функ
генерал-лейтенант Х. Штумпф Силы сторон

5-я танковая дивизия 268 танков, 76 бронеавтомобилей (исправно гораздо меньше)

7-я танковая дивизия 20-я танковая дивизия Около 500 танков

Потери

Сражение за Алитус - одно из первых танковых сражений Великой Отечественной войны . Произошло 22-23 июня 1941 года в Литве в районе Алитуса .

Силы сторон

В районе Алитуса дислоцировалась советская 5-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса. Чуть дальше от границы в районе Варена (Ораны) располагались части 29-го Литовского территориального корпуса (управление корпуса, артполк и 184-я стрелковая дивизия).

Действия сторон

Немецкие пехотные дивизии остались сражаться с остатками советских войск на западном берегу Немана (23 июня оба армейских корпуса были переподчинены штабу 9-й армии). Тем временем обе немецкие танковые дивизии 39-го мотокорпуса устремились к Алитусу, стремясь захватить оба имевшихся в этом районе моста.

Около полудня 22 июня в районе Алитуса завязался бой боевых групп обеих танковых дивизий вермахта и авангарда советской 5-й танковой дивизии. Подавив авиацией и артиллерией советскую оборону (наступление 3-й танковой группы поддерживал 8-й авиакорпус В. фон Рихтгофена), противнику удалось захватить оба моста и прорваться на восточный берег Немана. Подразделения НКВД , на которые была возложена задача охраны мостов, и сапёры подрывных команд ничего сделать не смогли.

На восточном берегу Немана в бой вступили основные силы советской 5-й танковой дивизии , которые отбросили немецких танкистов к Алитусу. Бой в Алитусе продолжался до позднего вечера 22 июня.

Утром 23 июня основные силы 5-й танковой дивизии оказались окружены на восточном берегу Немана двумя танковыми дивизиями 39-го мотокорпуса. Под давлением превосходящих сил противника около 8-9 часов утра советские танкисты, растратив почти все боеприпасы и горючее, начали отступление к Вильнюсу , сдерживая противника.

Оценка сражения

Литовский 29-й территориальный стрелковый корпус в боях с немецкими войсками практически не участвовал, а некоторые подразделения даже атаковали советские войска. Из 18 тыс. бойцов и командиров на соединение с Красной Армией вышло не более 2 тыс. литовцев.

Оттесненная от Алитуса 5-я танковая дивизия во второй половине дня 23 июня дала бой у южной и юго-западной окраин Вильнюса, в ходе которого снова понесла серьёзные потери. Её остатки отступили на юг, в Белоруссию, где 24 июня в районе Молодечно вошли в подчинение командования 13-й армии Западного фронта . В дивизии оставалось 15 танков, 20 бронемашин и 9 орудий.

25 июня отряд советской 5-й танковой дивизии контратаковал противника в районе Ошмян . Позже её остатки вышли к Борисову , откуда убыла в Калугу на переформирование.

См. также

Напишите отзыв о статье "Сражение за Алитус"

Литература

• Егоров Д. Н. Июнь 41-го. Разгром Западного фронта. - М.: Яуза. Эксмо. 2008. ISBN 978-5-699-27810-7

Ссылки

• Егоров Д. Н.
• Ежов М. В.

Примечания

Отрывок, характеризующий Сражение за Алитус

Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.

Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.

История соединения:

Дивизия входила в состав 3 механизированного корпуса (2,5 тд, 84мд). 5-я танковая дивизия формировалась в июне-июле 1940 г. в Алитусе на базе 2-й легкой танковой бригады, артиллерийских и стрелковых частей из состава 84сд (переформирована в моторизованную). Кроме того, на укомплектование дивизии прибыли танковый батальон 21-й лтбр из Минска и танковый батальон 121-й сд.

Формирование корпуса было связано с рядом трудностей. Во-первых, особенно остро ощущался недостаток казарм и жилых помещений для командного состава - в первую очередь в городе Вильнюс. Во-вторых, формирование корпуса производилось не из подготовленных в техническом отношении и оснащенных частей (кроме 2-й лтбр), а из самых разных и разрозненных подразделений: отдельных танковых батальонов, саперных рот, кавалерийских частей и т.д.

Генерал Еременко очень грамотно поставил учебу соединений, провел сколачивание подразделений. Па декабрьском 1940 года совещании высшего командного состава, при подведении итогов прошедшего учебного года, 3-й механизированный корпус занял первое место среди подобных соединений.

В декабре 1940 года Еременко убыл в Москву, командиром корпуса стал теперь уже генерал-майор А.В. Куркин.

К июню 1941 года соединения корпуса занимались напряженной боевой подготовкой, находясь на полигонах, стрельбищах, летних лагерях. 5-я танковая дивизия - южный военный городок Алитуса; гаи, озад, пмб - северный военный городок; мсп - Препы.

18 июня все части корпуса были подняты но тревоге и выведены из мест постоянной дислокации. 5-я танковая дивизия расположилась в нескольких километрах южнее Алитуса.

21 июня 1941 года в Каунас прибыл командующий ПрибОВО генерал-полковник Ф.И. Кузнецов. Он предупредил командование корпуса о возможном в скором времени нападении Германии. Было приказано под видом следования на учения выводить части корпуса из военных городков в близлежащие леса и приводить в полную боевую готовность. Однако собрать корпус на одном направлении Кузнецов не разрешил - немцы могли накрыть части на марше.

Наличие техники в 3МК на 22 июня 1941 года
	КВ-1	КВ-2	Т-34	Т-28	БТ-7	Т-26	ХТ	Всего:
2тд	32	19	-	27	116	19	12	252
3тд	-	-	50	30	170	18	-	268
84мд	-	-	-	-	145	4	-	149
Всего:	32	19	50	57	431	42	12	669
	БА-10	БА-20	Всего БА
2тд	5	5	10
3тд	63	27	90
84мд	56	20	76
Всего:	166	58	224

Во все дивизии были срочно направлены ответственные работники штаба и политотдела корпуса. Им предстояло оказать помощь командованию в выводе частей и соединений в районы их сосредоточения, в подготовке к обороне этих районов, оборудовании командных и наблюдательных пунктов, организации связи и полевой разведки.

Управление 3-го механизированного корпуса во главе с генералом Л.В. Куркиным убыло в Кейданы (Кедайняй), севернее Каунаса. Туда же перешел 1-й мотоциклетный полк корпусного подчинения. Из штаба 11-й армии сообщили: 5-я танковая дивизия, оставаясь па самостоятельном алитусском направлении, подчинялась непосредственно командующему 11-й армией.

Наступавшие на алитусском направлении 7-я и 20-я танковые дивизии XXXIX армейского моторизованного корпуса вермахта утром 22 июня смели части 128-й стрелковой дивизии генерал-майора А. С. Зотова, находящейся на границе, и устремились к Алитусу, где находилось два моста через Неман. Еще на один мост (южнее Алитуса в Меркипе) нацелилась 12-я танковая дивизия генерал-майора Харпе. Все три моста охранялись 5-й ротой 84-го полка 9-й дивизии НКВД по охране железнодорожных сооружений, общая численность гарнизонов составляла 63 человека, что было явно недостаточно, и навстречу немецким дивизиям выступила 5-я танковая дивизия.

Дивизия была выведена из подчинения командира 3-го механизированного корпуса фактически еще до начала войны, 21 июня 1941 года, устным распоряжением командующего округом. Приказным документальным порядком это зафиксировалось лишь в приказе командующего в 9 часов 30 минут 22 июня. 5-я танковая передавалась в непосредственное подчинение командующего 11-й армией. На нее фактически возлагалась задача обеспечения стыка между Северо-Западным и Западным фронтами, так как 128-я стрелковая дивизия была разбита, а других боеспособных частей в этом районе не было. В 11:37 Алитус начала бомбить немецкая авиация, дивизия потерь практически не понесла - кроме понтонно-мостового батальона, который но нераспорядительности своего командира потерял почти всю специальную технику. Для обороны предмостных позиций 5-я танковая дивизия успела выдвинуть на западный берег лишь незначительные силы. Подразделения 10-готанкового полка в 3 км западнee города первыми встретили и разгромили разведывательный отряд противника. В районе мостов через Неман занимал оборону 5-й зенитный артиллерийский дивизион. Он вел огонь по немецким самолетам, участвовавшим в налете на город, однако вскоре вынужден был развернуться на прямую наводку - танки противника подходили к городу по двум шоссе (из Симнаса и Сейрияя).

К мостам, по которым отходили разрозненные подразделения 128-й стрелковой дивизии и других частей, полковник Федоров успел направить только один мотострелковый батальон, усиленный артиллерией 5-го мотострелкового полка. Немцы, встретив упорное сопротивление (5-й зенитно-артиллерийский дивизион заявил о 14-ти подбитых танках, артиллеристы 5-го мсп - о 16-ти), замедлили движение, была вызвана авиация, открыла огонь артиллерия. Поставленные на прямую наводку советские орудия вскоре оказались уничтожены, танки, имевшиеся на западном берегу, - сожжены. Немцы в целости захватили оба моста через Неман, на правобережье образовалось два плацдарма. Взрыв мостов, назначенный советским командованием на 14:00, произвести так и не успели, а одна из взрывных команд целиком попала в плен.

Прорвавшиеся части противника были сразу же атакованы подразделениями дивизии - 9-й полк получил задачу задержать противника у северного моста, 10-й полк - у южного. У мостов и в самом городе разгорелись ожесточенные бои. Северный плацдарм атаковал 2-й танковый батальон 9-го полка под командованием старшего лейтенант Вержбицкого, его поддерживал 1-й танковый батальон на Т-28. Около южного моста в землю было вкопано несколько наших танков, однако они не смогли сдержать противника, и немецкие танки прорвались на правый берег. Здесь их атаковали подразделения 10-го танкового полка, возглавляемые капитаном Новиковым. Советские танкисты понесли значительные потери, но и у немцев было выведено из строя до 30 танков. Огневую поддержку танкистам обеспечивал 5-й гаубичный артиллерийский полк, однако к полуночи он отошел на рубеж Даугай, Олькенишки.

Бои в Алитусе продолжались весь день и прекратились лишь с подходом немецкой мотопехоты и артиллерии. Потери дивизии за день оказались огромны - до 90 танков, из них 73 машины потерял 9-й танковый полк (27 - Т-34,16 - Т-28,30 - БТ-7). Значительный процент потерь техники пришелся на действие авиации противника. С наступлением темноты остатки защитников западной части города переправились на восточный берег.

До 7 часов утра 23 июня вел бой 5-й мотострелковый полк. В этот день он двумя батальонами участвовал в ликвидации десанта, захватившего алитусский аэродром. Однако частный успех полка (противник был уничтожен) не мог повлиять на общее положение дивизии, которая отошла из города. Сам мотострелковый полк, оторвавшись от преследовавших его танков, отступил па юго-восток в направлении Даугай. Судя по имеющейся информации, полку соединиться с основными силами дивизии так и не удалось, однако он не погиб. Остатки полка пробились в Белоруссию и по немецким тылам севернее Минска отходили в направлении Борисова и Лепеля. Впоследствии полк вышел к своим войскам.

В ночь на 23 июня в 2:00-2:30 противник высадил в тылу дивизии тактический парашютный десант численностью до 660 человек. Десантникам удалось захватить аэродром Ораны, а также 7 бронемашин и 4 противотанковых орудия, принадлежавшие 184-й территориальной стрелковой дивизии 29-го литовского корпуса. Ввиду ненадежности литовцев из этой дивизии, советское командование начало принимать меры по немедленному отводу соединения в глубокий тыл. Ликвидацию немецкого десанта возложили на 10-й танковый полк, который, оставив два танка в Алитусе, ускоренным маршем двинулся на юго-восток. Уже к 7 часам утра 23 июня десант был частью уничтожен, частью рассеян, однако в итоге почти половина танковых сил соединения оказалась в стороне от развернувшегося в тог день сражения.

23 июня советское командование, не имея никакой информации о положении на алитусско-вильнюсском направлении (в оперсводке СЗФ от 22:00 22 июня 1941 года указывалось, что 5-я танковая дивизия к исходу первого дня войны готовила оборону переправ в Алитусе), приказало дивизии очистить район Кейданяя, после чего быть готовой короткими ударами очищать от противника правый берег Немана в районе Каунаса. В это время основные силы 5-й танковой дивизии оказались зажатыми с двух сторон наступающими немецкими клиньями. С юга это соединение обошла 7-я танковая дивизия, с фронта действовала 20-я танковая дивизия.

23 июня продолжилось одно из первых танковых сражений Великой Отечественной поймы. В крайне невыгодных условиях боя советская дивизия потеряла но разным оценкам от 70 до 90 танков. В 7-8 часов утра наступил перелом: 5-я танковая дивизия под давлением превосходящих сил противника, с почти истраченными боеприпасами и топливом начала отступать на Вильнюс. Командующий 3-й танковой группой генерал Гот впоследствии заявил об 11 потерянных танках, из них 4 Pz.1V.

После оставления Алитуса ес части медленно откатывались на восток, стараясь задержать продвижение немев на промежуточных рубежах. После отхода с рубежа Даугай, Олькенишки 5-й артиллерийский полк одним своим дивизионом отступил в район Лодзеяпцы и оказался в расположении 184-й стрелковой дивизии полковника М.В. Виноградова. После первого же контакта с мотомеханизированной частью противника дивизия, составленная в основном из литовцев, разбежалась, так что немцев некоторое время сдерживал только огонь 5-го гaп. В 6 часов полк получил задачу выйти в район леса у станции Понары. На марше колонна полка была обстреляна литовцами все из той же 184-й дивизии, но огнем одной из батарей нападение было отбито.

5-я танковая дивизия отходила на Вильнюс. А в самом городе в это время из боеспособных частей имелись только 84-й полк НКВД, две-три батареи 12-й бригады ПВО, подразделения 84-й моторизованной дивизии. 23 июня сюда вернулось из летних лагерей пехотное училище. Однако в этот же день началось оставление города советскими войсками. В направлении Молодечно ушел 84-й полк НКВД. Подразделения 84-й моторизованной дивизии, занимавшие оборону на окраине города, самостоятельно снялись и ушли к Двинску, где впоследствии действовали как отряд полковника Г.А.Белоусова. Снялся с позиций и ушел к Враславу (а затем и к Двииску) 349-й зенитный дивизион.

При отходе к Вильнюсу обескровленной 5-й дивизии, измотанной сутками почти непрерывного боя, вероятно, удалось ненадолго оторваться от противника. Фактически соединение в значительной мере утратило боеспособность, целостность его также была нарушена. Еще в ночь на 23 июня некоторые части дивизии разновременно отходили от Алитуса, часто в разных направлениях, теряя связь со штабом и ядром главных сил, которое составлял 9-й танковый полк. Есть данные о том, что штаб дивизии (возможно, со спецподразделеииями) продвигался на Ошмяиы, а оперативная группа штаба с комдивом находилась вместе с 9-м полком. Отойдя к предместьям Вильнюса, подразделения дивизиизаняли оборону на южной и западной окраинах города. На прямую наводку была поставлена вся артиллерия (часть 5-го гап и зенитная артиллерия - последняя, вероятно, из 12-й бригады ПВО, так как 5-й озад погиб в Алитусе). Огонь советской артиллерии оказался достаточно эффективным, однако немцы, не обращая внимания на потери, стремились во что бы то ни стало захватить столицу Литовской ССР. Внесли свою лепту и практически непрекращающиеся авиационные бомбардировки позиций 5-й танковой дивизии (около 12 налетов, в некоторых участвовало до 70 машин).

В середине дня 24 июня полковник Ф.Ф. Федоров прибыл на командный пункт 13-й армии, развернутый в Молодечно. Как вспоминает бывший начальник оперативного отдела армии С. П. Иванов свою встречу с комдивом-5 в тот день, Федоров сильно переживал за неудачные действия своего соединения. «Это непоправимая беда, - сокрушался танкист, - и мне придется расплачиваться за нее головой» . Из рапорта командира танковой дивизии командарму 13-й армии следовало, что к 12 часам 30 минутам 24 июня остатки 5-й дивизии удерживали восточную и южную окраины Вильнюса, имея большие потери по предыдущим боям: убитыми и ранеными - до 70 %, танков - до 150 штук, орудий - 15 штук, колесных машин - до 50 %. Комдив получил приказ немедленно возвращаться в боевые порядки дивизии и прочно удерживать занимаемые позиции.

Несмотря на приказ, остатки дивизии откатывались с такой скоростью, что уже к исходу 24 июня отряд в составе 15 танков, 20 бронемашин и 9 орудий, во главе с комдивом Ф. Ф. Федоровым, оказался в окрестностях Молодечно. Этот отряд 5-й танковой дивизии стал первым соединением 13-й армии, которое до 24 июня ничего, кроме управления, не имела. В тот же день командарм-13 генерал Филатов приказал свести все боевые машины 5-й тд в боевую группу под командованием полковника И.П. Веркова и совместно с курсантским батальоном Вильнюсского пехотногоучилищаи 84-м полком НКВД нанести удар по танковой колонне противника, продвигающегося па Молодечно от Ошмян.

Атака состоялась утром 25 июня. Полковник Федоров в 3:30 приказал командиру 9-го танкового полка взять Ошмяны, после чего двигаться на Вильнюс. Успешно атаковал противника отряд капитана Новикова. Было подбито не менее пяти немецких танков и десяток автомашин. Другой отряд едва избежал окружения и был вынужден отойти. Как доносил его командир полковник Верков «...Вышел из окружения с двумя танками и тремя бронемашинами, остальное погибло от ПТО пр-ка. Отхожу на Молодечно... Пр-к занял Сморгонь до батальона пехоты с артиллерией и ПТО в 14:00. 25 июня 1941 года, 16:05» .

В оперативной сводке №7 штаба Западного фронта от 25 июня 1941 гола остатки 5-й танковой дивизии (3 танка, 12 бронемашин и 40 автомашин) указаны находящимися в 5 километрах юго-восточнее Молодечно. В официальной истории 13-й армии 5-я танковая дивизия в составе этого объединения числится с 25 июня по 18 июля 1941 года, хотя последние упоминания об этом соединении относятся именно к 25 июня. После боев в районе Ошмяны-Сморгонь части 5-й танковой дивизии отходили еще дальше на восток. К исходу 25 июня они сосредоточились в районе Радошковичей. Устроив на дороге завалы с целью замедлить продвижение противника, дивизия продолжила отступление по дороге Минск-Москва.

26 июня остатки 5-й танковой дивизии, вновь предоставленные сами себе, подошли к Ново-Борисову, 5-й гап в составе 5 орудий занял позиции на западной окраине города. По решению Военного совета Западного фронта остатки частей дивизии начали сосредотачиваться в районе Ельни. К 29 июня вывод в тыл был закончен. На 4 июля дивизия насчитывала 2552 человека личного состава, 361 колесную машину, 2 танка БТ-7 и 4 бронеавтомобиля. В Ельне было сформировано 105 экипажей, которые отправились на заводы для получения новой матчасти. 6 июля был получен приказ о сосредоточении в районе Калуги, где следовало приступить к формированию новой танковой дивизии в составе 14-го механизированного корпуса, выведенного на переформирование после боев в составе 4-й армии. К 8 июля дивизия сосредоточилась в лесу юго-западнее Калуги. На 11 июля насчитывала 2250 человек, в этот же день было завершено формирование еще 117 экипажей, а 18 июля полковник Федоров получил приказ о расформировании дивизии, основная масса бойцов и младших командиров к тому времени была уже передана в другие части.

Сформирована в июне-июле 1940 г. в Алитусе на базе 2-й легкой танковой бригады, артиллерийских и стрелковых частей. В составе дивизии – 9-й и 10-й тп, 5-й мсп, 5-й гап. 22.6.1941 г. входит в состав 3-го мк 11-й армии Прибалтийского ОВО и дислоцируется в г. Алитус (Литва). Рано утром 22 июня 1941 г., вторгнувшись на советскую территорию, части 20-й танковой и 7-й танковой дивизий 39 моторизованного корпуса 3-й танковой группы генерала Гота развернули наступление в направлении на Алитус. С хода форсировав р.Неман и, используя захваченные плацдармы, враг продвигается на Вильнюс. Рвавшимся вперед гитлеровским танковым соединениям в первые часы войны противостояли пограничники, части 128-й и 188-й стрелковых дивизий, оказавшие врагу упорное сопротивление. Однако, противник, используя превосходство в живой силе и технике, массированно применяя авиацию, к середине дня сумел прорваться к Алитусу. Тогда по приказу командования 11-й армии 5-я танковая дивизия выдвинулась на западный берег Немана для обороны предмостных позиций и с ходу завязала бой с частями 20-й танковой дивизии 39-го моторизованного корпуса 3-й танковой группы Гота. Но исход боя решила авиация врага, непрерывно наносившая удары по танковым подразделениям дивизии. Не имея прикрытия с воздуха, они понесли большие потери и к исходу дня вынуждены были вновь отойти на восточный берег Немана. Здесь у моста через Неман южнее Алитуса завязался грандиозный танковый бой с превосходящими силами противника, который продолжался примерно до 23-х часов. В неравном, крайне ожесточенном бою 5-я танковая дивизия уничтожила до 170 танков, бронеавтомобилей и бронетранспортеров противника. Но и наше соединение потеряло 90 боевых машин. С наступлением ночи воины 5-й танковой дивизии вынуждены были отойти в направлении на Вильнюс. Рано утром 23 июня бой возобновился: советские танкисты вновь приостановили движение моторизованных частей врага. Советское командование не имея достоверной информации о положении на алитусском направлении приказало 5-й танковой дивизии очистить район Кейданяя, после чего быть готовой короткими ударами очищать правый берег Немана в районе Каунаса от частей противника. Но выполнить это распоряжение командования дивизия уже не могла - тяжелые невосполнимые потери, многократное превосходство противника вынудили командование дивизии начать быстрый неорганизованный отход. Соединение потеряло, в значительной степени, боеспособность и целостность. После оставления 24 июня Вильнюса воины 5-й танковой дивизии, насчитывавшей к этому моменту всего 15 танков, 20 бронемашин и 9 орудий - приняли участие в оборонительных боях с частями 3-й танковой группы Гота северо-западнее Шнека. Затем остатки дивизии вошли в состав 13-й армии Западного фронта 18 июля 1941 г., в связи с полной гибелью, 5-я танковая дивизия была расформирована.

1944 1945

Одним из ценных в военном отношении достоинств географии СССР было наличие в западных приграничных (применительно к границе образца июня 1941 г.) областях полноводных рек, текущих в меридиональном (север-юг) направлении. Одним из таких естественных оборонительных рубежей могла стать река Неман, которая на участке Каунас-Гродно преграждала наступающему на восток противнику любую из возможных дорог. На этом рубеже предполагалось возможным на много дней задержать наступление численно превосходящих сил противника.

Так, в феврале 1941 г. в Прибалтийском ОВО была проведена командно-штабная игра на тему: "Оборонительная операция фронта с последующим переходом в наступление для уничтожения противника". (ЦАМО, ф.140, оп. 13000, д. 11, лл. 70-79) В соответствии со сценарием игры, "западные", опередив "восточных" в сосредоточении и развертывании (именно это и произошло в реальности в июне 41-го), перешли в наступление, нанося основной удар на Шауляй и вспомогательный удар на Каунас, Вильнюс. По условиям "игры" противник имел почти 3-х кратное превосходство в численности пехоты и более, чем 6-кратное, превосходство в танках. При таком начальном соотношении сил условные "боевые действия" происходили в течение двух недель, с 18 июня (странное совпадение дат!) по 3 июля. "Восточные" успешно сдержали наступление "западных" на рубеже Шауляй, Каунас, река Неман и после развертывания подошедших из глубины страны главных сил перешли в решительное контрнаступление. К 5 июля противник был отброшен к границе, при этом одна из трех армий "западных" окружена и ее остатки с боями прорывались на запад…

В реальности держать оборону в районе г. Алитус и мостов через Неман должна была 5-я танковая дивизия. 5-я тд (как и весь 3 МК) входила в число танковых соединений "первой волны" (первых восьми мехкорпусов, сформированных летом 1940 г.) и была практически полностью укомплектована боевой материальной частью. Артиллерийского вооружения (что особенно важно в условиях обороны на постоянном рубеже) было даже больше штатного расписания:

	37-мм зенитка

Главной составляющей вооружения 5-й танковой дивизии были, разумеется, танки: 188 легких (170 БТ и 18 Т-26), 30 трехбашенных Т-28 (это танк огневой поддержки пехоты, вооруженный короткоствольной 76-мм пушкой - аналогом немецкого "окурка" - и двумя пулеметами в отдельных вращающихся башнях), 50 новейших Т-34.

Не вполне ясен вопрос с наличием на вооружении 5-й танковой дивизии тяжелых танков КВ. Танки этого типа в дивизии были, но, скорее всего, незадолго до начала войны они были переданы "соседям" (Западному ОВО), и в боях у Алитуса принять участие не смогли

Все познается в сравнении. Для того, чтобы по достоинству оценить вооружение и боевые возможности 5-й танковой дивизии, следует сравнить их с вооружением противника, т.е. 7-й и 20-й танковых дивизий вермахта:

5 тд (сов.)
20 тд (нем.)
7 тд (нем.)
			Pz-38 (t)

Как видим, у немцев на данном направлении не было ни одного танка Pz-III последних модификаций с 50-мм пушкой (т.е. того единственного для лета 41-го года типа танков, который хотя бы теоретически мог вести бой с советским Т-34). 7-я и 20-я танковые дивизии вермахта были вооружены главным образом чешскими танками "Шкода" образца 38-го года, получившими в вермахте обозначение Pz-38 (t). Это легкий танк с противопульным бронированием, маломощным (125 л/с) двигателем и корпусом, собранным на болтах и заклепках (головки которых при попадании вражеского снаряда отрывались и калечили экипаж). Вооружен Pz-38 (t) был 37-мм пушкой А-7 чешского производства, которая для боя с Т-34 была практически бесполезна. Но даже и этого "чуда техники" не нашлось в достаточном количестве, в результате чего в 20-й танковой дивизии вермахта в качестве линейного танка использовались учебно-боевые танкетки Pz-I с пулеметным вооружением.

В условиях встречного танкового боя советские Т-34 (при поддержке 12 противотанковых и 12 зенитных пушек дивизиии) должны были просто расстрелять весь этот немецкий легко-танковый "зверинец", оставаясь при этом почти в полной безопасности. Более того, бой у Алитуса мог и не быть вполне "встречным": немецкие танковые дивизии подошли к городу и мосту через Неман в походной колонне, в то время как советские танки теоретически могли быть развернуты в боевой порядок и заблаговременно (с 19 по 22 июня) замаскированы на подготовленных огневых позициях.

Все, однако, произошло совсем не так. Немцы форсировали Неман в первый же день войны, переехав его по трем невзорванным мостам у Алитус и Меркине. В тот же день, 22 июня 1941 г., ЦК компартии Литвы и штаб 11-й Армии бежали из Каунаса на восток. Оборонительный рубеж реки Неман был потерян в течение одного дня. Немецкие танковые дивизии (7-я и 20-я) после короткого боя у Алитуса полностью сохранили свою боеспособность, устремились на восток и, пройдя в течение одного дня порядка 80-120 км, заняли 24 июня Вильнюс и Ошмяны (это уже в Белоруссии).

Что же касается советской 5-й танковой дивизии, то уже утром 23 июня она прекратила свое существование, как организованное и боеспособное соединение. На рассвете 24 июня командир 5 тд полковник Ф.Ф. Федоров вместе с остатками своей дивизии (15 танков, 20 бронемашин и 9 орудий) оказался в районе белорусского города Молодечно, т.е. на расстоянии в 170 (сто семьдесят) км по прямой от Алитуса - завидный темп, свидетельствующий о прекрасных ходовых характеристиках советских танков (170 км к ЗАПАДУ от Алитуса - это уже пригороды Кенигсберга). Последнее упоминание о судьбе 5-й танковой дивизии в боевых донесениях командования Северо-Западного фронта датировано 2 июля 1941 года:

"…5-я танковая дивизия 24.6.41 г. в районе Вильнюс была окружена противником и рассеялась. Оставшиеся бойцы и командиры только 26.6.41 г. стали появляться в районе Полоцк (200 км к востоку от Вильнюса, 185 км к северо-востоку от Молодечно - М.С.) и 30.6.41 г. в районе Псков. Материальная часть боевых машин полностью уничтожена или оставлена на территории противника…"

В Журнале боевых действий Северо-Западного фронта на всю 5-ю танковую дивизию потрачено две-три строчки: (ЦАМО, ф. 221, оп. 1351, д. 201, л. 5)

"Части 5 тд, бомбардированные неоднократно с воздуха, приняли бой (против) мото-мехчастей противника, потерпев поражение, начали неорганизованный отход из района Алитус на Каунас и Вильно"

Такая вот печальная (и позорная одновременно) история. В первой версии моей первой книги ("Бочка и обручи") я уделил этому, увы, вполне типовому эпизоду первых дней войны всего несколько строк: "Что же касается 5 тд (3 МК), то она уже утром 23 июня была разгромлена в районе Алитуса и в дальнейших боевых действиях фронта практически не участвовала".

Такая немногословность вызвала бурю негодования у г-на А.Исаева. С присущей ему прямотой он заявил:

"Не знать о первом танковом бое Великой Отечественной войны просто стыдно. М.Солонин пишет о форсировании 3-й танковой группой Немана так, как будто этого боя не было… Три [немецкие] дивизии смогли форсировать Неман только после напряженного боя с советской 5-й танковой дивизией… Однако М.Солонин не вспоминает о бое у Алитуса, предпочитая ошарашить читателя мини-сенсацией о "проскочивших" [по мостам через Неман] немецких танковых дивизиях..."

Мне стало так стыдно, что в следующей версии книги ("22 июня. Анатомия катастрофы") я постарался собрать все, что смог найти в исторической и мемуарной литературе о "танковом бое у Алитуса". Нельзя сказать, чтобы тема эта была совсем обойдена вниманием советских историков. Есть, в частности, написанная доктором исторических наук М.В. Ежовым статья, специально посвященная тому трагическому эпизоду войны. От обилия букв все стало, к сожалению, еще менее понятным. В частности, по найденным источникам оказалось невозможным ответить на самые простые вопросы: где, когда и какие подразделения 5-й танковой дивизии приняли участие в бою?

Главный Маршал бронетанковых войск СССР П.А. Ротмистров встретил войну в звании полковника и в должности начальника штаба 3-го мехкорпуса (а перед этим он несколько месяцев исполнял обязанности заместителя командира 5-й танковой дивизии). Из его мемуаров следует, что лишь несколько подразделений (здесь и далее подчеркнуто мной - М.С.) 5 тд вечером 22 июня вступили в бой с немецкими танками, причем уже на восточном берегу Немана. А вот из описания боя, данного в статье М.В. Ежова, следует, что 5-я таковая дивизия встретила немцев значительно большими силами, причем на западном берегу реки, в середине дня 22 июня, еще до того , как противник форсировал Неман.

С другой стороны, из воспоминаний О. Кариуса (на тот момент - танкист 20-й танковой дивизии вермахта) следует, что до Немана танки 20 тд дошли, не встретив ни малейшего сопротивления:

"С волнением мы ожидали первого боевого контакта с русскими. Но ничего подобного не случилось. Поскольку наш батальон головным не был, можно было предполагать такой контакт только в том случае, если авангард будет остановлен. Мы без происшествий достигли первой цели нашего движения в тот день - аэродрома в Алитусе. Счастливые, мы скинули с себя пропыленную форму и были рады, когда, наконец, нашли воду, чтобы как следует помыться.

— Совсем неплохо здесь воевать, — сказал со смешком командир нашего танка унтер-офицер Делер после того, как в очередной раз вытащил голову из бадьи с водой… "

Самое же удивительное заключается в том, что ни в одном источнике не упоминается хоть какое-то участие в бою у Алитуса главной ударной силы 5-й танковой дивизии - танков Т-34! Не заметить встречу с "тридцатьчетверкой" немцы не могли. В упомянутых выше мемуарах Кариуса "первому знакомству" с Т-34 посвящена целая глава, причем встреча эта оставила у немецких танкистов самые яркие воспоминания… Где же 22 июня были 50 новейших танков из состава 5-й танковой дивизии? Они так тщательно замаскировались?

В феврале 2010 г., во время презентации литовского издания "Анатомии катастрофы", я имел честь познакомиться с доктором истории, доцентом Вильнюсского университета Сигитасом Егелявичюсом. Оказалось, что господин Егилявичюс давно занимается историей 5-й танковой дивизии; более того - малым ребенком он был свидетелем (к счастью - достаточно далеким) боя у Канюкского моста через Неман и лично лазил в люки брошенных советских танков. Доктор Егилявичюс любезно предоставил нашему сайту нижеследующую статью:

Сигитас Егелявичюс - К вопросу об участии 5-ой танковой дивизии Красной Армии в боях 22. 06. 1941 года

5-ая танковая дивизия в июне 1941 г. дислоцировалась в г. Алитус и располагалась в военном городке на южной окраине города на левом/западном берегу Немана (в те времена это был крупнейший военный городок в северо-западной части СССР, равных себе не имевший вплоть до Бреста). Юго-западнее городка, на расстоянии 3-4 км, на берегу Немана на территории дер. Раджюнай весной 1941 г. приступили к устройству танкодрома.

По рассказам местных жителей, записанным в 40-ые годы, 18-19 июня (да, именно в эти дни части и соединения мехкорпусов Прибалтийского ОВО были приведены в состояние повышенной боевой готовности, выведены в укрытые от наблюдения с воздуха районы сосредоточения в литовских лесах - М.С. ) танки дивизии из военного городка в г. Алитус перебазировались на высокий обрывистый восточный (правый) берег Немана. В расстоянии 300-400 м от Немана на высоком берегу танки были рассредоточены на окраинах coceдствующих деревень - Канюкай и Муйжеленай. Танки расположились на опушках леса, в кустарниках возле ж/д полотна, в редкой сосновой роще дер. Канюкай между шоссейной дорогой и впадающей в Неман речкой Алове, a также севернее дер. Муйжеленай в роще между большаком и шоссе, ведущими к восточной (правобережной) части г. Алитус. Часть танков находилось в укрытиях, оборудованных в первые часы передислокации танков.

На северо-западной опушке рощи Канюкай (на левом фланге расположения дивизии) возле шоссе была расположена танковая засада Оттуда просматривался Канюкский мост через Неман, а также шоссе на подступах к мосту на левом (западном) берегу и ближайший отрезок извилистого шоссе, поднимающегося на высокий правый (восточный) берег. Транспортные средства дивизии были укрыты примерно в 500 м от засады на той же стороне шоссе, между шоссе и речкой Алове.

На поросших кустарником крутых склонах речки Алове якобы были заблаговременно оборудованы подземные склады вооружения, амуниции, боеприпасов и продовольствия. Хорошо замаскированный склад летом 1981 г. безуспешно пытался разыскать приезжий ветеран дивизии (возможно, это был п/п Григорий Найдин). На опушке леса, что на западной окраине дер. Муйжеленай, на восточном склоне холма Шакню калнас, возле безымянного ручья разместилось подразделение 120-мм минометов (даже в первой половине 50-ых гг. мы там находили 120-мм мины). Место расположения подразделений других частей 5 тд нам не известно.

Ранним утром 22 июня г. Алитус подвергся бомбардировке (по крайней мере, было совершено три налета). Бомбардировке подвергся центр города на левом (западном) берегу. Однако на склады и заранее опустевшие казармы военного городка не была сброшена ни одна бомба. Особенно интенсивной бомбардировке подверглась часть города, расположенная на восточном берегу - там к его северной окраине примыкал военный аэродром. Утром также был совершен налет на позиции 5 тд возле шоссе (по обе стороны шоссе, примерно на позиции засады). Возможно, немцы предполагали наличие в данной местности замаскированных русских танков и пытались нащупать их позиции. После этого налета немецкой авиации часть танков 5 тд была выведена из укрытий, подтянута к месту засады и расположена на противоположной стороне шоссе напротив засады.

Танки 5 тд на левый (западный) берег Немана 22 июня не переправлялись. Более того, западные подступы к г. Алитус вообще не оборонялись (подчеркнуто мной - М.С.) , хотя с господствующих высот к западу от города хорошо просматривалась местность, в т.ч. и проложенные к городу шоссейные дороги со стороны местечек Сейрияй и Симнас. По этим двум дорогам и двигались к переправам через Неман две танковые дивизии вермахта: 7-я и 20-я из состава 3-й Танковой Группы Г.Гота.

Ни на чем не основаны утверждения о боевых действиях танков дивизии на западном берегу Немана, равно как и рассказы о контратаках немецкой пехоты, поскольку у немцев в районе Канюкского моста пехоты не было. На западном берегу Немана вдоль шоссейных дорог Сейрияй-Алитус и Симнас-Алитус не было подбитых или брошенных русских танков. В списках воинских захоронений вдоль дороги Сейрияй-Алитус имеются следующие сведения о могилах немецких танкистов: ближе к Сейрияй - захоронение в одной безымянной могиле 4-х танкистов и отдельные захоронения 2-х ефрейторов; ближе к Алитус - ст. лейтенанта из 2. Pz. Reg. 25, офицера из 10. Pz. Reg. 25 и ефрейтора из 3. Pz. Sag. По этой дороге отступали (до района местечка Мирославас и дер. Толькунай) значительные силы красноармейцев, в т.ч. и артиллеристы, которые оказывали неорганизованное сопротивление. Предположительно упомянутые потери немцы понесли от огня отступающих.

22 июня в 13-30 (по западно-европейскому времени) передовые подразделения 20-ой танковой дивизии вермахта вышли на высоты западнее г. Алитус, откуда хорошо просматривался город. Не останавливаясь, немецкие танки через еще дымящийся после бомбежки город устремились к Неману и в 14-00 овладели городским мостом, не встретив сопротивления (полное совпадение с воспоминаниями О.Кариуса - М.С. ). Захватив затем восточную часть города (на правом берегу), восточные подступы к городу и аэродром, немецкие танкисты приостановили дальнейшее продвижение и обосновались на отдых до утра. Весьма правдоподобно, что части 5-тд из района севернее дер. Муйжеленай ушли на восток, не дожидаясь подхода немцев, т.е. еще до 14-15 часов 22 июня (мне это представляется не только "правдоподобным", но и единственно возможным объяснением того, почему немцы, переправившись на восточный берег Немана по северному мосту, не наткнулись лбом на танки, автомашины, артиллерию и личный состав 5 тд - М.С. ).

Тем не менее, на восточном берегу Немана немцы встретили определенное сопротивление со стороны стрелковых подразделений или уцелевшего персонала аэродрома. В этой части города остались захоронения 14 немецких военнослужащих (ефрейторов и рядовых), погибших в городе или на пригородных полях, но в надписях на могильных временных крестах нет упоминаний о танкистах. Есть также захоронения советских военнослужащих на восточном берегу: в городе могилы 11 военнослужащих, а на пригородных полях могилы 18 военнослужащих. Захоронения советских военнослужащих рассеяны на значительной территории - возможно, некоторые из них погибли при бомбежке и обстреле с воздуха. На северной окраине деревни Муйжеленай были подожжены (возможно, ударом немецких самолетов) 2 или 3 советских танка БТ.

Около 15 часов немцы захватили паромную переправу под местечком Нямунайтис (примерно в 7 км южнее г. Алитус). Паромная переправа под местечком Немунайтис существовала с конца 20-ых гг. и до 13 июля 1944 г. Немцы захватили паромную переправу с паромом и даже с паромщиком на западном берегу Немана. К вечеру они навели понтонный мост. Примерно в 17 часов немцами был захвачен еще один мост через Неман - у города Меркине (25 км южнее Алитуса).

Что же касается 7-ой танковой дивизии вермахта, то ее продвижение к переправам через Неман задерживалось. Шоссейная дорога, по которой двигалась 7 тд, была забита отступающими советскими войсками, в том числе и артиллерией. Отдельные части и подразделение оказывали неорганизованное сопротивление напирающим сзади немецким войскам и таким образом задерживали их продвижение. После непродолжительного, но ожесточенного боя вдоль шоссе в районе местечка Сейрияй (судя по спискам воинских захоронений, там погибло свыше 540 красноармейцев и 88 немецких солдат), танки 7 тд вышли к юго-западным окраинам г. Алитус примерно в 3 км от Канюкского моста через Неман. Немцы по южной окраине города, мимо военгородка, устремились к Неману. Возможно, что возле военгородка произошла стычка с разрозненными группами красноармейцев. Такое предположение подтверждается бывшим на территории военгородка захоронением 15 красноармейцев. Хотя не исключено, что они погибли позднее, ночью или даже на следующий день, когда, не зная обстановки, попытались пробраться к мосту.

В 18:00 - 18:20 (по западно-европейскому времени) немцы подошли к Канюкскому мосту (примерно в 4 км южнее северного городского автомобильного и ж/д моста) и сходу им овладели.* Предположительно, что передовой немецкий разведотряд на мотоциклах проскочил мост, по извилистой дороге поднялся на высокий восточный берег и беспрепятственно двинулся по шоссе дальше на восток в направлении г. Даугай. Засада советских танкистов немецких разведчиков пропустила, не открывая огня. Такой вывод можно сделать на основании того, что в районе засады не было захоронений немецких разведчиков, но примерно на 1 км дальше на восток возле шоссе были захоронения погибших 22 июня 4-х немецких солдат (1 фельдфебеля и 3 ефрейторов) из 2-й роты 37-го танкового разведбатальона.

Немецкие танки, вероятно, выждав некоторое время, также двинулись через мост на восточный берег. Миновав мост и не подозревая об опасности, танки 25-ого танкового полка 7-ой танковой дивизии вермахта по извилистому шоссе двинулись на высокий восточный берег и на подъеме были встречены орудийным огнем затаившихся в засаде танков 5 тд. Можно предположить, что в это же время к месту боя стали выдвигаться и танки из ближайших укрытий. Вероятно, немцы вызвали авиацию (в районе засады по обе стороны шоссе было разбито значительное количество советских танков, но воронок от разрывов бомб не было). По рассказам местных жителей, немецкая авиация на западную часть деревни Канюкай налетала дважды. Можно предположить, что немецкие самолеты атаковали советские танки пулеметно-пушечным огнем, поэтому и отсутствовали воронки от авиабомб (возможно, но мало вероятно; 20-мм авиапушки немецких истребителей были абсолютно непригодны для поражения Т-34, да и по броне легких танков, как правило, давали рикошет вследствие острого угла встречи с броней - М.С. )

На месте сражения примерно на протяжении в 1 км вдоль шоссе остались захоронения 39 красноармейцев. По рассказам местных жителей, принимавших участие в захоронении русских солдат, из некоторых сгоревших танков извлекались лишь обугленные останки, и они хоронились тут же, возле танков. Эти бесследные захоронения впоследствии не были учтены при переписи воинских захоронений. На этом участке также остались захоронения 23 немецких военнослужащих. В это число входят и упомянутые выше разведчики, а также старший ефрейтор разведбатальона и танкисты разных воинских званий 25-го танкового полка 7 тд вермахта. Немцы своих солдат хоронили сами, без участия местных жителей.

Пользуясь тем, что дорога вверх от Канюкского моста была перекрыта подбитыми немецкими танками, а другой дороги на восток от моста для немецких танков практически не было, танки 5-й танковой дивизии по шоссе отошли на восток. Отступая из района первого боя, дивизия теряла танки и по дороге, бросала неисправные танки. Так, примерно в 4-5 км на восток от места боя, в лесу за местечком Алове, на обочинах шоссе было оставлено 5-6 танков. Нет сведений о том, сколько брошенных танков осталось по дороге от дер. Поцелонис до г. Даугай.

23 июня танки 5 тд подходили к Вильнюсу, обходя город с юга. На территории Литвы второй и последний бой танков 5 тд произошел под вечер 23 июня на большаке Онушкис - Рудишкес (30-40 км юго-западнее Вильнюса), проложенном по заболоченной местности. Из засады под Рудишкес танк Т-34 подбил несколько немецких танков; бой произошел с танками 20-й танковой дивизии вермахта. Этот боевой эпизод даже отражен в боевом донесении штаба Северо-Западного фронта наркому обороны СССР от 24 июня. В донесении упоминается "сражение под Радзишки". Без всякого сомнения, имелось в виду местечко Рудишкес (на картах того времени наименование данного населенного пункта - Рудзишки).

Много лет спустя до г. Алитус докатилась молва, что группа уцелевших танков 5-й танковой дивизии, обходя стороной г. Вильнюс, добрались до района Бенеконе - Вороново и там приняли участие в сражениях, где и были уничтожены. В услышанном рассказе упоминались только танки Т-34 и КВ.

Сколько танков у Канюкского моста через Неман под г. Алитус потеряла немецкая 7 тд? В известном немецком донесении (телеграмма штаба 3-й Танковой Группы в штаб Группы армий "Центр" от 23 июня - М.С. ) потери обозначаются в количестве 11 танков, в т.ч. 4 тяжелых ("тяжелым танком" в вермахте назывался Pz-IV). На третий день войны по шоссе через Канюкский мост проследовало на восток подразделение военной разведки под командованием капитана Губера (Huber), в составе которой находился переводчик, бывший офицер литовской разведки капитан Бронюс Аушротас. Группа останавливалась на месте упоминаемого танкового боя. Аушротас в своих воспоминаниях пишет, что он насчитал около 12 подбитых немецких танков. Как видим, данные о немецких потерях из двух независимых друг от друга источников практически сходятся.**

* - В первой половине 40-ых гг. среди местного населения ходили рассказы о том, что Канюкский мост спас от разрушения молодой парень, участник антисоветского подполья. Якобы ему было поручено наблюдение за мостом на случай начала войны. После вывода советских танков на восточный берег Немана, он обнаружил проложенные в мелком кустарнике на скатах шоссе провода, ведущие к мосту (в те времена между рекой и шоссейной дорогой находились 3 усадьбы, так что ходить по этой местности было относительно безопасно). Во время налетов немецкой авиации на г. Алитус, когда стало ясно, что действительно началась война, он вырезал и оттащил в сторону несколько метров проводов.

** Встречающиеся в ряде публикаций сообщения о том, что 7 тд потеряла в бою у Алитуса "половину своих танков", противоречат фактам, документам и здравому смыслу. "Половина танков" 7 тд - это как минимум 500 танкистов (125*4); разумеется, в разбитом 45-мм или 76-мм снарядом и сгоревшем танке погибает не весь экипаж, кому-то удается выбраться из горящей "коробки", но 18 захороненных танкистов и 125 подбитых танков никак не согласуются.

Известно, что на 21 июЛя безвозвратные потери танков 7 тд составили 57 танков, на 6 сентября - 81 танк (11 Pz.II, 59 Pz.38 (t), 9 Pz.IV). Даже последняя цифра соответствует лишь 32% от первоначальной численности (без учета "командирских танков и танкеток Pz.I)

P.S. В документах штаба 8-й авиадивизии обнаружился отчет командира 86-й авиабазы (именно она обслуживала аэродром в Алитус) подполковника Морозова (ЦАМО, ф. 200045, оп. 1, д. 3, л.л. 19-21). Этот документ добавляет несколько новых штрихов к картине "сражения, не знать о котором просто стыдно".

"…В промежуток времени примерно от 14 до 16 часов 22.6.41 с командного пункта наблюдали движение колонны танков в направлении на Алитус. Приняв колонну танков противника за свои танки продолжали занимать оборону аэродрома.

Мост через реку Неман не был взорван и танки противника, пройдя без препятственно через мост, вошли в городок мотополка, в тыл левого фланга авиабазы и аэродрома. Связи с частями не было. В 3-30 (так в тексте, очевидно, имеется в виду 15-30, т.е. "полчетвертого вечера" - М.С.) 22 июня, получив донесение от бойцов строительного батальона № 181, убегавших от пулеметного огня, а также и от сержанта базы Белоусова, что танки противника появились в городке мотострелкового полка [ 5-й танковой дивизии], немедленно приступили к эвакуации автотранспорта, боеприпасов и секретной документации. Машина ГАЗ-АА, на которой были отправлены раненые в медсанбат 5 тд, пропала без вести. Машина ГАЗ-АА в момент выхода из окружения на перекрестке дорог Алитус-Каунас подожжена огнем танка противника. На этой машине взорвались и сгорели патронов разных систем 59.280 штук. В Каунас база сосредоточилась в 19-00 22.6.41...

Предварительный просмотр:

Уважаемые пользователи! Если в ходе ознакомления с данным материалом у вас появилось желание задать вопрос лично Марку Солонину, предлагаем воспользоваться

5.4. 5-я танковая дивизия

Сражение за алитусские мосты

После разгрома 128-й стрелковой дивизии и соседних с ней батальонов двух других дивизий 7, 12 и 20-я германские танковые дивизии рванулись к Неману для захвата переправ. К Алитусу, в районе которого имелось два моста через Неман (один мост - непосредственно в городке, другой - за его южной окраиной), устремились 7-я и 20-я ТД 39-го моторизованного корпуса. Это была серьезная сила. 7-я ТД (командир - генерал-майор барон Ханс фон Функ) имела 53 Pz-II, 30 Pz-IV, 167 Pz-38(t), от 8 до 15 командирских танков (258–265 машин); 20-я ТД (командир - генерал-лейтенант Хорст Штумпф) - 44 Рz-I, 31 Pz-II, 31 Pz-IV, 121 Рz-38(t), 2 командирских танка (229 машин). Большинство боевых машин в 25-м и 21-м танковых полках этих дивизий, как видно из перечня, были легкими, но имелся и 61 Pz-IV с 75-мм пушкой. 37-й и 92-й дивизионные разведбатальоны были оснащены трофейными французскими бронемашинами «Панар-178» с 25-мм пушкой Гочкис во вращающейся башне. В оперативном подчинении командира 20-й дивизии находился 643-й дивизион легких истребителей танков (18 чешских 47-мм артустановок на шасси Pz-I), в составе 7-й дивизии имелась 705-я рота самоходных орудий - 6 САУ со 150-мм артустановкой. Итого: 487–494 танка, вместе с САУ - 511–518 единиц. Еще один мост имелся значительно южнее Алитуса, в Меркине (там, где в Неман впадает его правый приток река Мяркис), и к нему быстро продвигалась 12-я танковая дивизия (командир - генерал-майор Йозеф Харпе) 57-го МК противника. 18-я мотодивизия и 19-я танковая дивизии находились во 2-м эшелоне, в резерве командира корпуса. Все три моста охранялись гарнизонами 7-й роты 84-го полка НКВД обшей численностью 63 человека, по 21 военнослужащему на мост. Из состава 7-й немецкой дивизии была сформирована и выброшена вперед моторизованная группа под командованием полковника К. Ротенбурга в составе 25-го танкового полка и 7-го мотоциклетного батальона (командир - майор Фридрих-Карл фон Штайнкеллер). Навстречу прорвавшейся группировке по приказу командования 11-й армии выступила 5-я танковая дивизия 3-го мехкорпуса. Практически все ее действия против немецких частей за 22–24 июня в послевоенные годы огласке не предавались и были фактически засекречены. А между тем, как выяснилось в последнее время, материалов в российских архивах, так или иначе связанных с ней, хранится вполне достаточное количество. Если не для полного описания ее короткой истории, то по крайней мере для серьезного материала - большого очерка или главы в книге. Пока не найден (если он реально есть) отчет самого командира дивизии, но упоминаний в штабных сводках, данных о формировании, комплектовании техникой и командно-техническим составом, сведений из иностранных источников удалось собрать немало. Есть несколько эпизодов, взятых из личного архива. Есть политдонесение заместителя командира дивизии по политчасти бригадного комиссара Г. В. Ушакова, оно датировано 11 июля 1941 г. и содержит массу фактов, позволяющих довольно прочно связать все собранное воедино и уложить его в сравнительно стройное повествование.

Командир 10-го танкового полка Т. Я. Богданов

Это было боеспособное соединение, сформированное в июле 1940 г. на основе 2-й легкотанковой бригады и имевшее 295 танков, из них 107 средних (50 Т-34 и 57 Т-28) и 76 бронемашин. Похоже, что число 295 отражает реальное количество танков, способных вести бой, в действительности же их могло быть больше. В состав дивизии входили 9-й и 10-й танковые полки, которыми командовали полковники И. П. Верков и Т. Я. Богданов, 5-й мотострелковый полк (командир - майор В. И. Шадунц), 5-й гаубичный артполк (командир - майор В. М. Комаров) и спецподразделения. Артиллерии был полный комплект, из транспортных средств имелось 800 грузовиков, 139 спецмашин, 81 трактор, 49 мотоциклов. По данным на август-сентябрь 1940 г., из числа спецмашин было 92 автоцистерны, 25 мастерских типа «А», 19 мастерских типа «Б», 15 передвижных зарядных станций, 4 водомаслозаправщика. Еще было 7 штабных машин и 18 санитарных. Радиостанций разных типов было 231. В декабре 1940 г. на совещании высшего командного состава при подведении итогов прошедшего учебного года начальник Главного автобронетанкового управления (ГАБТУ) Я. Н. Федоренко лучшими среди крупных механизированных соединений РККА назвал 3-й и 4-й мехкорпуса, а лучшей танковой дивизией - именно 5-ю.

До войны дивизия дислоцировалась в самом городе Алитусе, но 19 июня ее командование получило шифротелеграмму от Военного совета округа о подготовке личного состава и матчасти к выступлению. Комдивом было проведено совещание с командирами и замполитами частей, на котором они получили указания о подготовке к длительному маршу и возможной встрече с противником. Соединение было поднято по тревоге, покинуло места постоянной дислокации и укрылось в лесных массивах. В военных городках (их было два - северный и южный) остались некоторые хозяйственные службы и неисправная техника, которой в дивизии тоже хватало. Только средних танков Т-28, законсервированных из-за изношенности и отсутствия запчастей, было 33 единицы (Г. В. Ушаков, правда, пишет о том, что небоеспособными являлись 27 машин). Одни подразделения находились в нескольких километрах южнее Алитуса на берегу Немана, другие - в лесу на восточной окраине города. 5-й мотострелковый полк находился севернее Алитуса, также в лесу. 5-й гаубичный артполк дивизии еще весной убыл в летние лагеря под г. Ораны. В Оранских лагерях под соответствующим «присмотром» располагались части 29-го территориального стрелкового корпуса, развернутого на основе пехотных дивизий и других частей ликвидированной армии независимой Литвы: управление корпуса, 615-й корпусной артполк и 184-я стрелковая дивизия. Находился там также 429-й ГАП РГК. Вторая дивизия корпуса, 179-я, находилась в лагере к северо-востоку от Вильнюса. Первоначально 184-й дивизией командовал генерал-майор В. Карвялис, в мае 1941 г. его заменил полковник М. В. Виноградов. В 70-80-х годах прошлого века среди интересующихся историей Великой Отечественной войны бродили упорные слухи о том, что в июне 41-го года литовцы отказались защищать свою землю от германских войск, подняли мятеж и, перебив советских офицеров, поставленных над ними, разбежались по домам. В наши дни выяснилось, что слухи эти возникли совсем не на пустом месте. Несмотря на замену на всех ключевых должностях литовских офицеров советскими, части 29-го ТСК были ненадежными и небоеспособными, за исключением некоторых подразделений, укомплектованных выходцами из бедных рабочих и крестьянских семей. Давно не секрет, что накануне войны органы НКВД - НКГБ устроили массовую «зачистку» в Прибалтике: 14 июня был арестован или депортирован за пределы республики 15 851 житель Литвы. Не миновала эта участь и офицеров 29-го корпуса, его руководство полностью было заменено. Командир корпуса генерал-лейтенант В. Виткаускас «уступил» свой пост генерал-майору А. Г. Самохину, начальник штаба генерал-майор Н. Чернюс - полковнику П. Н. Тишенко. Также были освобождены от должностей: начальник артиллерии корпуса бригадный генерал В. Жилис, командир 179-й СД генерал-майор А. Чепас, начальник штаба и начальник артиллерии 179-й СД полковник Л. Густаитис и бригадный генерал И. Иодишюс. Большинство офицеров-литовцев было арестовано и осуждено к расстрелу или длительным срокам заключения, в целом в 29-м ТСК было арестовано 285 человек. Начальником же 3-го отдела корпуса был и остался литовец полковник (впоследствии генерал-майор внутренней службы, министр внутренних дел Литовской ССР) Ю. М. Барташюнас. До сих пор литовцы ежатся при упоминании его фамилии.

Уже в первые часы войны в дивизиях 29-го ТСК началось массовое дезертирство и переход на сторону противника военнослужащих-литовцев со всеми сопутствующими такого рода событиям эксцессами: убийствами командиров и политработников, преднамеренным оставлением или выводом из строя матчасти, стрельбой «в спину» кадровым частям Красной Армии. Фриц Бельке писал: «Литовцы, вооруженные русскими орудиями, с восторгом маршируют рядом с нашими колоннами. Население выносит в ведрах питьевую воду». Арестованный генерал армии Д. Г. Павлов показал на допросе: «25-го числа противник в направлении Вильно, по сведениям бежавших из Литвы, разгромил 5-ю механизированную дивизию, разбежалась национальная литовская дивизия, и механизированные части противника появились на правом фланге 21-го стрелкового корпуса». Анализируя причины поражения, в конце допроса генерал сказал о том, что «на левый фланг Кузнецовым (Прибалтийский военный округ) были поставлены литовские части, которые воевать не хотели. После первого нажима на левое крыло прибалтов литовские части перестреляли своих командиров и разбежались. Это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильнюса». Если бы литовцы только разбегались, это было бы еще полбеды. Многие подразделения 184-й и 179-й ТСД, где не желавшие служить Советской власти составляли большинство, ни в плен сдаваться, ни разбегаться по домам не стали, а при первой же возможности радостно поворачивали оружие против «красных оккупантов».

Из донесения командующего войсками Северо-Западного фронта наркому обороны маршалу С. К. Тимошенко (на 09:35 22 июня): «Крупные силы танков и моторизованных частей прорываются на Друскеники. 128-я стрелковая дивизия большею частью окружена, точных сведений о ее состоянии нет. Ввиду того, что в Ораны стоит 184-я стрелковая дивизия, которая еще не укомплектована нашим составом полностью и является абсолютно ненадежной, 179-я стрелковая дивизия в Венцяны также не укомплектована и ненадежна, так же оцениваю 181-ю… поэтому на своем левом крыле и стыке с Павловым создать группировку для ликвидации прорыва не могу… 5-я танковая дивизия на восточном берегу р. Неман в районе Алитус будет обеспечивать отход 128-й стрелковой дивизии и прикрывать тыл 11-й армии от литовцев (выделено мною. - Д. Е. ), а также не допускать переправы противника на восточный берег р. Неман севернее Друскеники». В 22:20 22 июня штаб фронта докладывал наркому обороны С. К. Тимошенко уже так: «Получился разрыв с Западным фронтом, который закрыть не имею сил ввиду того, что бывшие пять территориальных дивизий мало боеспособны и самое главное - ненадежны (опасаюсь измены)».

В конечном итоге, когда измена литовского корпуса из разряда подозрений перешла в разряд фактов, драматическое развитие событий на юге Литвы привело к тому, что правый фланг Западного военного округа, а затем и Западного фронта оказался почти не прикрыт. И было еще одно предположение, гипотеза, так сказать… Теперь это доказанный факт, и он не подлежит обмусоливанию типа «было - не было». Сразу же после прихода немцев, «под шум винтов», на «освобождаемой» территории Виленского края начались массовые этнические чистки: резня и грабеж еврейского населения и «выборочное прореживание» поляков. При этом германский вермахт, войска СС и карательные айнзатц-группы оказались почти совершенно «не у дел», так как литовцы сами «успешно выполнили задачу», не прибегая к помощи немцев. Свидетельств более чем достаточно. «К вечеру нам вручили белые повязки, сказали, что мы сейчас будем вести партизанскую борьбу против Советов, но дали задание совсем другого рода. Нам велено было ходить по указанным адресам, собирать евреев и доставлять их в тюрьму, в семинарию иезуитов или в здания бывших отделений милиции, превращенных в штабы „партизан“… Я не сразу обратил внимание на то, что к нам присоединились уголовники, выпущенные из тюрьмы. Они во время арестов евреев невероятно зверствовали, убивали прямо в квартирах всех, кого там находили. Вещи, понравившиеся им, уносили с собой, тут же делили деньги, драгоценности… Начались погромы в еврейских районах. Помогали дворники и их близкие. Они показывали квартиры евреев или советских служащих, сами грабили своих бывших хозяев и соседей… Религия запрещает убивать людей и грабить. Я - верующий католик, поэтому избегал заходить в дома, старался оставаться на улице. Но это заметили и стали издеваться надо мной, говоря, что я трус и жалею евреев. Виршила также следил за мною, он решил, что пора меня „перевоспитать“. Он вытащил из одного из домов девушку, поставил ее на край крыльца, сунул мне в руки свой пистолет и вынудил выстрелить в упор. Раненная, она упала с крыльца прямо к моим ногам. Добил ее, как и других раненых, виршила».

В местечке Бутрыманцы (Бутримонис), находившемся в 16 км северо-восточнее Алитуса, уже вечером 22 июня литовцы начали взламывать и грабить еврейские магазины и лавки. Немецкие войска прошли через Бутримонис 23 июня, примерно в 16 часов по местному времени. В 20 часов появились военные мотоциклисты с белыми повязками на рукавах (т. н. «белоповязочники» - перешедшие на сторону противника военнослужащие 29-го корпуса). Заходя в дома к литовцам и полякам, они предупреждали хозяев: евреев к себе не пускать и не прятать. Их начали убивать сразу же, поодиночке. В конце августа - начале сентября расстрелы стали массовыми, причем своими силами, без участия немцев. Убивали те, кто раньше играл вместе с евреями в футбол. Из двух тысяч уцелело десять человек… Начальник местной полиции Л. Касперунас, один из главных организаторов преступления, в 1944 г. ушел с немцами, после войны открыто проживал в Канаде по адресу: Leonardas Kasperunas, 529 Montague str., Sudbury, Ontario.

Когда немцам было «нужно» расстрелять заложников за партизанские операции, расстреливали, как правило, поляков. В мае 1942 г. в м. Ново-Годутишки Свенцянского района литовской полицией за убийство германского офицера были расстреляны тридцать три поляка. В числе расстрелянных были местный священник и отец шестерых детей, учитель местной школы, Клеофас Лавринович. Самому младшему, Казику, будущему профессору математики Калининградского госуниверситета, едва исполнился год. Поэтому после войны власть пошла по наиболее простому пути: все события 22–24 июня в Южной Литве в «треугольнике» Алитус - Варена - Вильнюс, включая и действия 5-й танковой дивизии, огласке не предавались и фактически были засекречены по причине, которую я бы назвал «литовский след». Над правдой в угоду конъюнктурным соображениям возобладал принцип: не будем ворошить прошлое ради «дружбы народов».

Брошенные Т-28 5-й танковой дивизии

20 и 21 июня в районах сосредоточения частей 5-й дивизии отрывались щели и окопы, строились блиндажи, вся техника тщательно маскировалась. 21 июня началась подготовка к эвакуации семей комначсостава: на них выписывались литеры для проезда и оформлялись аттестаты. Однако ЧВС 11-й армии бригадный комиссар И. В. Зуев не разрешил эвакуацию семей до получения указания из Москвы.

Фактически 5-я танковая дивизия была выведена из подчинения командира 3-го мехкорпуса еще до начала войны, 21 июня 1941 г. - устным распоряжением командующего округом. На бумаге это положение зафиксировалось в его приказе в 9 часов 30 минут 22 июня: 5-я ТД передавалась в непосредственное подчинение командующего 11-й армией. Дивизия после выхода и мест сосредоточения должна была развернуться на фронте свыше 30 км вдоль восточного берега реки Неман от Алитуса до Друскининкая, имея задачу уничтожать контратаками прорвавшегося противника. Таким образом, на нее возлагалось обеспечение стыка Прибалтийского округа с Западным ОВО, ибо 128-я дивизия была разгромлена, а других боеспособных частей в этом районе не было. Но отдать приказ из штаба армии - далеко не самое главное. Гораздо важнее, чтобы штарм сумел довести приказ до штаба дивизии. А этого как раз командованию 11-й армии не удалось. Ни телефонной, ни радиосвязи с Алитусом не было, направленные туда автомашины с офицером разведотдела и группой связистов во главе с лейтенантом Гаспарьяном пропали без вести. В 18 часов майор В. П. Агафонов с оператором капитаном Федоровым выехал в разведку в направлении Алитуса, имея задачу: выяснить, в чьих руках находится Алитус, найти штаб 5-й танковой дивизии и установить с ним связь. Проехав на бронемашинах несколько десятков километров, офицеры увидели едущий навстречу автобус - в нем возвращались из отпуска к месту службы человек двадцать командиров. От них узнали, что Алитус занят немцами, а уличные бои с танками противника начались еще в полдень. Следовательно, все действия частей 5-й ТД совершались по приказаниям ее командира, а не корпусного или армейского командования.

В 04:20 на Алитус был совершен первый воздушный налет. Особенно сильной бомбардировке подверглись техпарки с остававшейся там неисправной техникой, казармы южного военного городка и аэродром 236-го истребительного полка. Полк начал формироваться в 1941 г. и успел получить только 31 самолет, командиром был назначен участник войны в Испании майор П. А. Антонец. В журнале боевых действий 9-й НКВД имеется запись: «11.37… Алитус - военный городок и вокзал бомбардировало 25 самолетов». В «Истории Прибалтийского военного округа 1940–1967», являющейся закрытым ведомственным изданием, написано, что старший лейтенант 236-го ИАП Б. М. Бугарчев, вылетев по тревоге на своей «чайке», сбил над Алитусом два неприятельских самолета. Есть также информация, что подняться в воздух успели три летчика-истребителя: зам. командира полка по политчасти батальонный комиссар И. Г. Талдыкин, Б. М. Бугарчев и С. Кошкин. В коротком ожесточенном бою машина старшего лейтенанта Кошкина была подбита, летчика с тяжелыми ожогами эвакуировали в Белоруссию. Замполит Талдыкин также получил тяжелое ранение (было задето легкое), Б. М. Бугарчева зажали и сделали из его И-153 решето, но летчик сумел посадить израненный самолет.

В результате воздушного налета 5-я дивизия урона почти не понесла, за исключением матчасти понтонно-мостового батальона, по неизвестной причине не выведенной из парка. Г. В. Ушаков указывал, что «22 июня был потерян почти весь парк спецмашин 5 пмб» вследствие безынициативности командира батальона капитана А. А. Пономаренко, все ожидавшего какого-то дополнительного приказа. 5-я ТД для обороны предмостных позиций у Алитуса успела выдвинуться на западный берег Немана лишь незначительной частью сил, которые с ходу завязали бой с авангардом 20-й танковой дивизии противника. Подразделения 10-го танкового полка Т. Я. Богданова в трех километрах западнее Алитуса первыми встретили и уничтожили передовой отряд вражеских мотоциклистов. Зенитный дивизион (командир - капитан М. И. Шилов) вел огонь по самолетам.

Штаб дивизии находился в восточной части Алитуса. Когда примерно в 10 часов утра в западной части города возникли пожары и началась беспорядочная стрельба, начальник штаба майор В. Г. Беликов направил туда связного на мотоцикле для выяснения обстановки. Из толпы беженцев, спешно перебиравшихся на восточный берег Немана, по связному был открыт огонь из автоматического оружия. Примерно в 11:30 в штаб дивизии привели мокрую женщину (переплывала Неман), которая рассказала, что видела за городом немецкие танки. Прокурор дивизии посчитал ее диверсанткой и застрелил. Через полчаса у моста бойцами был задержан мужчина-литовец, который на ломаном русском заявил, что немецкие танки уже вошли в город. Его застрелил уполномоченный особого отдела. Но вскоре зенитчики прекратили огонь по воздушному противнику и переключились на танки, подходившие к Алитусу по двум шоссе (от Симнас и от Сейрияй, в обход занявших круговую оборону остатков 128-й СД), все активнее стали стрелять противотанковые орудия, а через некоторое время канонада стала непрерывной. Подвижная группа 7-й ТД противника под командованием полковника Ротенбурга в 13:40 достигла Алитуса, имея целью захват и удержание мостов через Неман.

К мостам, по которым отходили военнослужащие из 128-й стрелковой дивизии и других частей, командир дивизии успел направить кроме 5-го зенитного дивизиона только один мотострелковый батальон, усиленный артиллерией 5-го мотострелкового полка. Открыв огонь с дистанции 200–300 м, в течение первых минут этого неравного боя зенитчики подбили 14 танков, особенно отличилась 1-я батарея (комбат - лейтенант Ушаков, политрук батареи - Козлов).

Артиллеристы 5-го МСП имели мало бронебойных выстрелов, поэтому результаты их огня могли бы быть значительно выше. Тем не менее, и они вывели из строя 16 вражеских машин. При обороне северного моста батарея лейтенанта Шишикина подбила шесть танков. После полученного отпора германцы замедлили продвижение; тогда на позиции, занятые советскими танкистами на западном берегу Немана, обрушились бомбовые удары и артогонь. За 30–40 минут немцы подавили поставленную на прямую наводку артиллерию и сожгли находившиеся на левом берегу советские танки, после чего вражеская бронетехника прорвалась через южный мост на правый берег Немана. Вскоре был захвачен и северный мост. Их подрыв, назначенный советским командованием на 14 часов, произвести не успели. На правобережье образовалось два плацдарма. В журнале 9-й ЖД дивизии по обстановке к 18 часам 22 июня было записано: «Фронт противника проходит Волковишки-Алитус-Кальвария, все пункты заняты. Мосты в р. Алитус не взорваны. В районе Алитус через мосты прошли танковые части противника». Прорвавшиеся части были сразу же контратакованы подразделениями 5-й дивизии, которые смяли их и ворвались в Алитус. 9-й полк имел задачу задержать противника у северного моста, 10-й - у южного. У мостов, на улицах города, в его скверах и парках разыгрались ожесточенные танковые поединки. Продвижение противника на восток было остановлено ожесточенными атаками советских танковых подразделений, пытавшихся прорваться к мостам и уничтожить ударный отряд 7-й танковой дивизии.

Показательно признание, содержащееся в дневнике обер-ефрейтора 21-го танкового полка 20-й танковой дивизии Дитриха. В записи от 22 июня 1941 г. говорится о бое с советскими танкистами в Алитусе следующее: «Здесь мы впервые встретились с русскими танками. Они храбры, эти русские танкисты. Из горящей машины они стреляют до последней возможности». 2-й батальон 9-го танкового полка на машинах БТ-7 подошел к мосту, когда он был уже под контролем неприятеля, к тому же немцы заняли господствующие высоты. Однако его активной обороной продвижение вражеских танков было временно блокировано. Действия 2-го батальона поддерживал огнем с места 1-й батальон полка, имевший 24 трехбашенных танка Т-28. Участник этого боя вспоминал: «Мы подошли к своему танку, постучали, открылся люк. Мы говорим, что немецкие танки на дороге - рядом с нами, а танкист отвечает, что у него нет бронебойных снарядов. Мы подошли к другому танку, там оказался комвзвода, который быстро скомандовал „За мной!“, и сразу вывернулись из кустов два или три танка, которые пошли прямо на немецкие танки - стреляя на ходу в бок немецких, а потом прямо вплотную подошли, - таранили их и скинули их в кювет (уничтожили полдесятка немецких танков и ни одного не потеряли). А сами кинулись через мост на западный берег. Но только перешли мост, встретили группу немецких танков, из которых один сразу загорелся, а потом и наш загорелся. Дальше я видел только огонь, дым, слышал грохот взрывов и лязг металла». Личный состав 2-го батальона, которым командовал старший лейтенант И. Г. Вержбицкий, а заместителем был депутат Верховного Совета СССР политрук Гончаров, проявил в бою героизм и решительность. Младший командир Макогон огнем своего танка вывел из строя шесть боевых машин врага. Лейтенант Левитин раздавил своим танком два ПТО противника, а когда танк был подбит, а сам он тяжело ранен, выбрался из горящей машины и вышел к своим. Лейтенант Кабаченко из 1-го батальона пулеметным огнем своего Т-28 прикрыл от немецкой пехоты правый фланг 2-го батальона.

Бои в городе и у его южной окраины продолжались весь день и не прекратились даже с подходом немецкой мотопехоты и артиллерии. Северный мост удерживали 25-й танковый полк без 2-го батальона, 7-й мотоциклетный батальон, 1-й дивизион 78-го артполка, 1-я рота 58-го бронесаперного батальона. Южный мост удерживали 2-й танковый батальон 25-го танкового полка, 37-й разведавательный батальон, 6-я рота 6-го мотопехотного полка, 2-я и 3-я роты 58-го бронесаперного батальона.

У южного моста было вкопано несколько танков Т-34, которые не сумели сдержать вражеские танки - больше количество машин прорвалось на правобережье Немана. Батальону 10-го ТП под командованием зам. командира полка по строевой части капитана Е. А. Новикова удалось опрокинуть врага, но через мост успели переправиться и развернуться на позициях подразделения противотанковой и полевой артиллерии. Три советских танковых атаки были отражены с большими потерями, но и у самих немцев было подбито до 30 танков. Предполагаю, что у южного моста принимал участие в атаках также и 3-й батальон 9-го полка. Их поддерживала огнем батарея 5-го ГАП под командованием лейтенанта Фомина. Заняв позицию в районе с. Конюхи (ныне Канюкай), гаубичники били беглым огнем по южному мосту и вражеским огневым позициям на восточном берегу. Другие батареи полка также принимали участие в бою, а к полуночи 5-й ГАП имеющимся составом отошел на рубеж Даугай - Олькенишки.

Раньше я считал, что 5-й ГАП принимал участие в боях за Алитус лишь частично, так как его 1-й дивизион якобы действовал на другом направлении. Как писал мне из Риги бывший помкомвзвода Управления учебной батареи дивизиона П. А. Винниченко, 20–21 июня командование полка проводило рекогносцировку на местности. На руки были выданы листы топокарт района госграницы, прилегающего к Сувалковскому выступу. После возвращения в Варенский лагерь и объявления боевой тревоги полку была поставлена задача, содержание которой неизвестно. Винниченко писал, что 1-й дивизион (командир - капитан С. Г. Голик) с парой танков и небольшим отрядом пограничников (я думаю, это были бойцы 84-го ЖДП НКВД) сдерживал противника у моста, а потом также отошел на Вильнюс. Сам Винниченко застал только конец этого боя, ибо командир дивизиона направил его на грузовике в Алитус за семьями комсостава. Сержант до зимних квартир полка добрался, но никого не вывез: семьи командиров погибли при воздушном налете на северный военный городок (там же жили и семьи авиаторов). Вернулся и доложил комдиву о несчастье. Я предполагал, что речь могла идти о переправе в Друскининкае, но не нашел никаких упоминаний о ней; вообще не было ясности, имелся ли в этом местечке по состоянию на 1941 г. мост через Неман. Как позже выяснилось, мост был, но недолго. Его построили в 1915 г. саперы германской армии, он простоял 12 лет и в 1927 г. был снесен весенним ледоходом; следующий мост был построен только на рубеже 70-х годов. А после того как мне стало доступно политдонесение бригадного комиссара Ушакова, я все более стал утверждаться в мысли, что 1-й дивизион находился не где-нибудь, а именно у южного алитусского моста. Все сходится - задача, поставленная командиру 5-го ГАП, вероятно, заключалась в как можно более быстром присоединении к основным силам дивизии; мосты охранялись подразделениями внутренних войск НКВД, которые, правда, не носили фуражки с зеленым верхом, как пограничники, но принадлежали к одному ведомству (можно и перепутать). А та пара танков, которую видел сержант? Тут, видимо, речь идет о двух машинах, которые… Впрочем, не буду забегать вперед.

Над боевыми порядками 5-й ТД весь нестерпимодлинный день 22 июня висела вражеская авиация. Безнаказанными убийцами бомбардировщики с желтыми крестами на крыльях один за другим выводили из строя советские танки. Думаю, что на долю Люфтваффе пришлось не менее 30–40 % потерянной дивизией техники. На местах боестолкновений осталось - по советским данным - до 90 боевых машин, из них 73 машины потерял 9-й танковый полк: 27 Т-34, 16 Т-28 и 30 БТ-7. Собственные потери немцев оказались для них неожиданно большими.

«В Алитусе авиадесант противника, его танки». Захват города и двух переправ на Немане дался врагу отнюдь не «малой» кровью. Относительно потерь Гот в своих мемуарах был предельно лаконичен, но, как оказалось, правды все равно не скроешь. Пришли новые времена, а вместе с ними - новые авторы и новые цифры. По воспоминаниям командира танковой роты немецкого 25-го ТП Х. Орлова (русского эмигранта из знаменитой династии графов Орловых), когда 20 немецких танков перешли через мост в Алитусе, один немецкий танк был уничтожен выстрелом Т-34, которому удалось скрыться, несмотря на огонь 37-мм орудий остальных немецких танков. Южнее Алитуса за Неманом советская артиллерия вывела из строя еще шесть немецких танков. Затем последовала контратака советских танков, пятнадцать из которых были подбиты. В ходе последующих контратак большого числа советских танков при поддержке пехоты и артиллерии всего было подбито и сожжено более 70 советских танков (по воспоминаниям самого Орлова, явно приписавшего к танкам, подбитым артогнем, и танки, уничтоженные Люфтваффе). По его же словам, танковое сражение в районе Алитуса было самым ожесточенным из всех, в которых до тех пор участвовала 7-я ТД вермахта во Второй мировой войне. По данным сайта «Фельдграу» (http://feldgrau.net), за день 22 июня 25-й танковый полк возвратно и безвозвратно лишился половины машин, то есть 125–130 единиц, много танков было подожжено. Контратаки подразделений советской танковой дивизии вызвали множество критических ситуаций, особенно большие потери противник понес при обороне южного моста. Наибольший урон был причинен 2-му батальону 25-го ТП и 1-му дивизиону 78-го артполка.

С наступлением темноты остатки защитников западной части Алитуса прорвались через захваченный мост на восточный берег Немана. Примерно в 23 часа прекратился бой у моста за южной окраиной. На поле боя немцы насчитали 82 подбитых или сгоревших советских танка. Для охраны мостов германским командованием были оставлены 25-й танковый полк 7-й танковой дивизии и подразделения 20-й ТД. В летописи 21-го танкового полка записано: «Ночью полк вместе со стрелками 20-го мотоциклетного батальона, заняв высоты, охранял предмостное укрепление вокруг Алитуса. Ночью одиночный русский танк перемещался по городу, в других местах было спокойно».

Отличную выучку показал в бою за Алитус 5-й мотострелковый полк. По состоянию на 6 июня 1941 г. в нем имелось 2770 человек личного состава и восемь бронемашин. Его подразделения очистили от десантников захваченный алитусский аэродром, который находился недалеко от северного военного городка. Как записано в журнале боевых действий 13-й армии Западного фронта со слов комдива Ф. Ф. Федорова, 300–400 головорезов не приземлились на летное поле на парашютах, а были десантированы «путем посадки самолетов». Немцы вывели из строя уцелевшую после бомбежек матчасть базировавшегося на аэродроме авиаполка, ибо наземная служба аэродрома была немногочисленна и плохо вооружена, но в бою с 5-м МСП были рассеяны или уничтожены. Впрочем, литовские историки с сомнением относятся к данному факту, не без резона предполагая, что аэродром могли захватить повстанцы в форме литовской армии. Затем командир полка майор В. И. Шадунц расположил два своих батальона (один батальон сражался у моста) по периметру летного поля, и через некоторое время немецкая мотопехота численностью до батальона - точнее не установлено - попала в засаду. От кинжального огня с трех сторон немцы понесли большие потери и пришли в замешательство, а рота автоматчиков ударом во фланг отсекла их от машин. Нацистов гнали до самого Немана, прижали к нему и полностью перебили. Бросившихся в реку солдат также настигли пули. Впоследствии участник боя за аэродром рассказывал о множестве убитых, плывших по течению. Разъяренные германцы несколько раз пытались уничтожить «злой» полк, но все их атаки были отражены. Даже когда на позиции мотострелков ворвались шесть поддерживающих пехоту танков, успеха это не принесло. Огонь 1-го батальона отсек и отбросил за дорогу пехоту, а танки были забросаны связками гранат. Достойно показала себя 1-я рота (командир - лейтенант Гринев, политрук роты - Макаров); на поле боя противник оставил два противотанковых орудия, четыре станковых пулемета и много трупов. В летописи 21-го танкового полка никаких подтверждений тому, разумеется, не найдено, лишь скромно утверждается, что «несколько советских самолетов было уничтожено на старте аэродрома, кроме того, велась стрельба в окрестностях русской авиационной базы и на опушке близлежащего леса». Однако этот частный успех не имел значения для всей дивизии, которая отошла от города, а полк, связанный боем, находился на аэродроме Алитуса до 7 часов утра 23 июня. После того как под давлением танков его подразделения оставили свои позиции, им удалось оторваться от преследования, отступив на юго-восток в направлении Даугай и скрывшись в лесах. Но, судя по всему, соединиться с основными силами дивизии мотострелкам основных сил 5-го МСП не удалось. Отсутствие связи, незнание обстановки в районе Вильнюса сыграли, вероятно, свою роль. Однако удалось установить, что полк не был полностью уничтожен. Он потерял значительную часть личного состава и вооружения, но сохранил костяк. Во главе со своим решительным и смелым командиром он пробился в Белоруссию. Маршрут его отступления на восток (уже по немецким тылам) пролег севернее Минска в примерном направлении на Борисов и Лепель. В конце июля отряд 5-го МСП, значительно возросший за счет примкнувших к нему остаточных групп, перешел линию фронта. Арвидас Жардинскас, автор литовского сайта «Rytu frontas 1941–1945» (http://www.rytufrontas.net), прислал мне скан совершенно уникального документа. На листочке бумаги от руки написано буквально следующее: «Расписка дана в/частью Красной Армии 5434 в том, что у граждан дер. Жегарино взято за бесплатно следующие продукты…». Далее следует список селян из 18 фамилий, против которых проставлены наименования взятых у них продуктов питания: картошка, овца, снова картошка, снова овца… мясо, молоко, 9 буханок хлеба. Ну, и так далее. Подпись: командир части майор Шадунц.

Есть также свидетельство, позволяющее предполагать, что один из батальонов полка выходил из окружения самостоятельно (возможно, майор разделил полк на два отряда). Штурман А. И. Крылов и стрелок-радист М. Портной из экипажа сбитого 26 июля дальнего бомбардировщика лесами Смоленщины шли на восток. Крылов впоследствии вспоминал: «В этот день нам с Мишей посчастливилось. Под вечер мы встретили в лесу более сотни наших бойцов из мотомехполка. Выходя из окружения, они продвигались от Каунаса на восток со своим командиром. Красноармейцы пробирались по проселочным дорогам, по лесным просекам и тропам. Громоздкую технику, орудия воины закопали в лесных тайниках. Оставили только винтовки, пулеметы. Командир полка, кажется, Майоров, расспросив, кто мы и куда идем, согласился взять нас с собой». Вместе с мотострелками авиаторы перешли линию фронта в районе г. Белый и после трехдневной проверки в местной комендатуре возвратились в свой полк. Упомянутым же Майоровым был, с вероятностью 90–95 %, майор Иван Тимофеевич Майоров, командир 1-го батальона 5-го мотострелкового полка. Впоследствии он командовал отдельным разведбатальоном 30-й армии, пропал без вести в октябре - декабре 1941 г.

У меня сложилось впечатление, что никто и никогда не оценивал эффективность действий дивизии Ф. Ф. Федорова, словно и оценивать было нечего. Сослагательное наклонение не слишком поощряется в реальной истории, но уже де-факто существует «альтернативная история». Представим себе, что никакой советской танковой дивизии в Алитусе нет. 39-й моторизованный корпус без боя берет мосты через Неман и продолжает движение в восточном направлении. Вечером он вступает в Вильно, на следующий день проходит Сморгонь, Ошмяны, Молодечно, Вилейку. Утром 24 июня 39-й МК выходит к не занятому войсками Минскому УРу, то есть значительно раньше, чем это определено планом «Барбаросса». Задержав его на Немане на десять часов светлого времени суток (это только 22 июня), 5-я танковая дивизия внесла бесценный вклад в то, чтобы «блицкриг» начал давать сбои уже в первый день войны. Кто знает, каковы были бы последствия и масштабы катастрофы, выйди 39-й МК к Смоленску 1 июля?

В книге А. Драбкина «Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941–1942» проливается некоторый свет на 236-й авиаполк. А. Е. Шварев был переведен в него из Каунаса, из 31-го ИАП 8-й смешанной авиадивизии, на должность командира звена. 20 июня, в пятницу, он вместе с авиатехником вернулся в Каунас, чтобы получить и перегнать в Алитус учебный самолет У-2. В субботу выяснилось, что командира 8-й САД полковника В. А. Гущина, который мог дать разрешение на вылет, на месте нет, будет он только в воскресенье. Авиаторы заночевали у друзей в бывшем своем 31-м полку, а утром 22-го их разбудила стрельба зенитной артиллерии.

Шварев вспоминал: «До этого проходил слух, что будут учения. Мы так и решили сразу, что начались учения. Но с нашего дома был виден каунасский аэродром. Рядом с аэродромом располагался мясной комбинат. И я вдруг увидел зарево и говорю: „Братцы, это не учения, смотрите, ангар горит“. Сбежавшиеся на аэродром летчики и техники выкатили из горящего ангара истребители Миг-1 и самовольно (командования не было) парами вылетели на патрулирование». Во время второго вылета лейтенант А. Е.Шварев сбил бомбардировщик Хе-111, лично видел падение самолета в Неман, но победа не была подтверждена из других источников, и ее ему не засчитали. Техник в это время усиленно чинил получивший повреждение «кукурузник», и после окончания ремонта летчик намеревался вылететь наконец-то в Алитус. «Я все спрашивал техника: „Как там самолет, готов?“ - „Нет“. - „Готов?“ - „Нет“. Наконец говорит, что готов. Я сажусь в самолет. Он крутит винт, но тут подъезжает „эмка“, из нее выходит командир нашего 236-го полка Антонец. Реглан весь в крови. „Ты куда?“ - спрашивает, немного гнусавя. Я растерялся: „Как куда?“ А он на меня: „Куда тебя черт несет, там уже немцы!“ Если бы чуть раньше я взлетел, то попал бы прямо в лапы к немцам. Оказалось, что, когда он ехал в Каунас, их обстреляли, шофёра убили, но сам он сумел вырваться. Из полка под Каунас прилетело только 6 самолетов, остальные 25 были повреждены, и их пришлось сжечь». Видимо, произошло это уже после того, как мотострелковый полк 5-й танковой дивизии выбил немцев с алитусского аэродрома и закрепился на нем.

Неудачный для советских войск результат боев на Немане был предопределен относительно быстрым захватом немцами мостов в районе Алитуса. Они были своевременно подготовлены к взрыву саперами 4-го ПМП РГК (понтонно-мостового полка), но вечером 21 июня и в ночь на 22-е ими же разминированы по распоряжению представителя штаба ПрибОВО. Поэтому, когда командир 5-й ТД приказал взорвать мосты, сделать это не удалось. Бригадный комиссар Ушаков писал о младшем лейтенанте из 4-го ПМП, который доложил им, что взрыв должен быть произведен только после прохода всех частей 128-й и 33-й дивизий. Здесь в воспоминаниях старых солдат возникают некоторые несоответствия. Утверждают, что приказ отдавал полковник П. А. Ротмистров, но выполнить его не удалось. Более того, среди толп отступавших через мосты военнослужащих, а возможно, и саперов, возникли (явно не без помощи вражеских агентов) слухи, что полковник этот - немецкий шпион, так как у него, дескать, «старорежимная» фамилия. Поэтому они, под угрозой применения оружия, просто не давали устанавливать заряды. Но П. А. Ротмистров не мог командовать дивизией в Алитусе, ибо он давно уже сдал ее Ф. Ф. Федорову и вступил в должность начальника штаба 3-го мехкорпуса. Так что здесь налицо появление некоторой путаницы, выглядящей, правда, вполне вероятной в той ситуации. Еще один приказ о взрыве мостов через Неман командир 4-го ПМП майор Н. П. Беликов получил от начальника инженерных войск 11-й армии Фирсова уже в 14 часов дня. Но к этому моменту за обладание ими уже шла отчаянная схватка. Мосты остались невредимыми, а подрывники были даже захвачены немцами в плен.

В ночь с 22 на 23 июня (примерно в 02:00–02:30) в тылу дивизии был выброшен тактический парашютный десант численностью до 660 человек. Десантникам удалось захватить аэродром в Оранах, при этом им без боя досталось четыре ПТО и семь единиц бронетехники, принадлежавших 184-й дивизии 29-го корпуса (в составе ее разведбатальона значатся четыре бронемашины М 1927/28 и три Т-26/31). Нет сомнений, что бывшие военнослужащие литовской армии, насильно призванные в РККА, не пытались оказать сопротивление немцам, когда те захватывали аэродром в Оранах. Скорее всего, они даже помогали им. 7-й зенитный дивизион 184-й ТСД вообще не имел средств тяги, и вся матчасть досталась немцам. Захватить или вывести из строя самолеты им не удалось, остатки обоих базировавшихся там полков 57-й авиадивизии (строевого 42-го и формирующегося 237-го ИАП) перелетели в Двинск, ныне Даугавпилс. Двинский аэродром Грива находился на реконструкции, как вспоминал бывший работник ГУАС НКВД СССР А. М. Киселев, но его все же можно было использовать. Когда немцы высадились на оранском аэродроме, зам. командира 125-го БАО старший политрук Н. П. Даев организовал уничтожение складов и неисправных самолетов. Задача по ликвидации немецкого десанта была возложена на 10-й танковый полк, который ускоренным маршем направился на юго-восток, оставив у Алитуса только два танка: заместителя командира полка Новикова и капитана Смирнова. Экипаж Смирнова два раза делал вылазки в район южного моста. К 7 часам утра 23 июня десант в Оранах был частично уничтожен, частично рассеян, но вследствие этого почти половина танков соединения оказалась в стороне от развернувшегося в то утро сражения. Не очень понятно, почему Г. В. Ушаков указал, что комполка-10 Богданов с группой танков отошел на Вильнюс, а Ф. Ф. Федоров (согласно ЖБД 13-й армии) - что в сторону Оран.

Справка. Летом 1941 г. на территории Литвы формировались четыре новых истребительных авиаполка с номерами более 230: 236-й (Алитус), 237-й (Ораны), 238-й (Паневежис), 240-й (Ионишкис). Они не значатся в боевом составе ВВС ПрибОВО, отраженном в более чем официальном сборнике «Советская авиация в Великой Отечественной войне в цифрах». Не исключено, что они имели только штабы, личный состав и некоторое количество учебных и боевых машин. Поэтому вроде бы можно их и не учитывать, тем более что большинство даже строевых полков понесло тяжелые потери на земле и также существенного влияния на ход боевых действий не оказало. Но объективности ради учесть их все же следует.

236-й ИАП, формировавшийся в Алитусе, в августе 1941 г. вновь появился, но уже в составе 43-й ИАД ВВС Западного фронта. Командовал им по-прежнему майор Антонец, одним из комэсков был капитан Голубичный. Вырвавшись из Литвы, летчики и техсостав прибыли в Бологое, где полк был заново сформирован. 25 августа 1943 г. 236-й был преобразован в 112-й гвардейский ИАП. 237-й полк был преобразован в 54-й гв. ИАП несколько раньше, Приказом НКО СССР от 03.02.1943 г. Б. М. Бугарчев закончил службу в звании подполковника, имея 15 одержанных побед; подполковник И. Г. Талдыкин погиб 15 марта 1945 г., командуя 1-м отдельным ИАП «Варшава» ВВС Войска Польского.

23 июня командование Северо-Западного фронта, не имея, видимо, никакой конкретной информации о положении на алитусско-вильнюсском направлении приказало: «5-й танковой дивизии и управлению 3-го механизированного корпуса немедленно поступить в подчинение командующего 11-й армией, повернуть удар на Бобты, очистить район Кейданы, Ионава от немецких частей и банд и быть готовыми по указанию командующего 11-й армией короткими ударами очищать правый берег р. Неман в районе Каунас от частей противника». Я не могу с уверенностью сказать, получил ли комдив 5-й Ф. Ф. Федоров этот приказ. Однако чудом до наших дней дошел написанный на клочке бумаги один из его приказов, хранящийся сейчас в семейном архиве его внука И. И. Федорова.

«Полковнику т. Веркову

Направить б[атальон]н Т-34. Ударом на Конюхи во взаимодействии с 10 ТП уничтожить танки пр[отивни]ка и отбросить их за р. Неман

23.6.41 Федоров»

автора Митчем, младший Сэмьюэл В

11-я танковая дивизия Состав (1943 год): 15-й танковый полк, 110-й моторизованный полк, 111-й моторизованный полк, 119-й танковый артиллерийский полк, 231-й (позднее - 11-й) танковый разведывательный батальон, 231-й дивизион истребителей танков, 231-й танковый саперный батальон, 341-й

Из книги Танковые легионы Гитлера автора Митчем, младший Сэмьюэл В

12-я танковая дивизия Состав: 29-й танковый полк, 5-й моторизованный полк, 25-й моторизованный полк, 2-й танковый артиллерийский полк, 12-й танковый разведывательный батальон, 508-й дивизион истребителей танков, 32-й танковый саперный батальон, 2-й танковый батальон связи.Место

Из книги Танковые легионы Гитлера автора Митчем, младший Сэмьюэл В

13-я танковая дивизия Состав (1943 год): 4-й танковый полк, 66-й моторизованный полк, 93-й моторизованный полк, 13-й танковый артиллерийский полк, 13 танковый разведывательный батальон, 13-й дивизион истребителей танков, 13-й танковый саперный батальон, 13-й танковый батальон

Из книги Танковые легионы Гитлера автора Митчем, младший Сэмьюэл В

14-я танковая дивизия Состав (1943 г.): 36-й танковый полк, 103-й моторизованный полк, 108-й моторизованный полк, 4-й моторизованный артиллерийский полк, 14-й танковый разведывательный батальон, 4-й дивизион истребителей танков, 13-й танковый саперный батальон, 4-й танковый батальон

Из книги Танковые легионы Гитлера автора Митчем, младший Сэмьюэл В

15-я танковая дивизия Состав: 8-й танковый полк, 115-й моторизованный полк, 33-й танковый артиллерийский полк, 33-й танковый разведывательный батальон, 33-й дивизион истребителей танков, 33-й танковый саперный батальон, 33-й танковый батальон связи.Место постоянной дислокации:

Из книги Танковые легионы Гитлера автора Митчем, младший Сэмьюэл В

16-я танковая дивизия Состав: 2-й танковый полк, 64-й моторизованный полк, 79-й моторизованный полк, 16-й танковый артиллерийский полк, 16-й мотоциклетный батальон, 16-й танковый разведывательный батальон, 16-й дивизион истребителей танков, 16-й танковый саперный батальон, 16-й

Из книги Танковые легионы Гитлера автора Митчем, младший Сэмьюэл В

17-я танковая дивизия Состав: 39-й танковый полк, 40-й моторизованный полк, 63-й моторизованный полк, 27-й танковый артиллерийский полк, 17-й мотоциклетный батальон, 27-й танковый разведывательный батальон, 27-й дивизион истребителей танков, 27-й танковый саперный батальон, 27-й

Из книги Танковые легионы Гитлера автора Митчем, младший Сэмьюэл В

18-я танковая дивизия Состав: 18-й танковый полк, 52-й моторизованный полк, 101-й моторизованный полк, 88-й танковый артиллерийский полк, 18-й мотоциклетный батальон, 88-й танковый разведывательный батальон, 88-й дивизион истребителей танков, 98-й танковый саперный батальон, 88-й

Из книги Танковые легионы Гитлера автора Митчем, младший Сэмьюэл В

19-я танковая дивизия Состав (1943 год): 27-й танковый полк, 73-й моторизованный полк, 74-й моторизованный полк, 19-й танковый артиллерийский полк, 19-й мотоциклетный батальон, 19-й танковый разведывательный батальон, 19-й дивизион истребителей танков, 19-й танковый саперный батальон,

Из книги Танковые легионы Гитлера автора Митчем, младший Сэмьюэл В

23-я танковая дивизия Состав: 201-й танковый полк, 126-й моторизованный полк, 128-й моторизованный полк, 128-й танковый артиллерийский полк, 128-й мотоциклетный батальон, 128-й танковый разведывательный батальон, 128-й дивизион истребителей танков, 128-й танковый саперный батальон, 128-й

Из книги Танковые легионы Гитлера автора Митчем, младший Сэмьюэл В

25-я танковая дивизия Состав: 9-й танковый полк, 146-й моторизованный полк, 147-й моторизованный полк, 91-й танковый артиллерийский полк, 25-й танковый разведывательный батальон, 8-й мотоциклетный батальон, 87-й дивизион истребителей танков, 87-й танковый саперный батальон, 87-й

Из книги Танковые легионы Гитлера автора Митчем, младший Сэмьюэл В

26-я танковая дивизия Состав (1943 год): 26-й танковый полк, 9-й моторизованный полк, 67-й моторизованный полк, 93-й танковый артиллерийский полк, 26-й танковый мотоциклетный батальон, 93-й дивизион истребителей танков, 93-й танковый саперный батальон, 93-й танковый батальон связи, 304-й

Операция «Барбаросса» планировалась долго и скрупулёзно - дольше, чем «Блау» или «Цитадель». Удары вермахта в июне 1941 года были быстрыми и оглушительными. Однако большой ошибкой было бы считать, что в первый день войны у немцев всё шло гладко, точно так же, как далеко не везде по катастрофическому сценарию прошли бои для Красной армии.

Обстоятельства вступления Красной армии в войну не способствовали эффективному сопротивлению. Главные силы большинства назначенных в планах прикрытия для обороны границы соединений находились в летних лагерях и казармах, хорошо, если не в десятке-другом километров от пограничных столбов. Непосредственно на границе оставались отдельные стрелковые батальоны этих дивизий.

Вторжение началось! Колонна танков Pz .Kpfw.III пылит по дороге под ослепительным летним солнцем

В результате и без того достаточно разреженное прикрытие западных рубежей превращалось в эфемерную завесу. Наличие близ границ строительных частей не улучшало, а ухудшало положение: ринувшиеся в тыл безоружные стройбаты, имевшие лишь по нескольку десятков винтовок и револьверов, оказывали деморализующее и дезорганизующее влияние не боевые части.

Всё это известно. Однако всегда интересны отклонения от общего шаблона - как в одну, так и в другую сторону: как упорное сопротивление со стороны Красной армии, вплоть до срыва первоначальных планов противника, так и упущенные возможности организации устойчивой обороны. Такое тоже имело место: изначально благоприятные позиции и соотношение сил, возможности которых не были использованы. Ведь не везде на линии границы вермахт был одинаково силён: на вспомогательных направлениях условия вступления в бой для советских частей оказывались благоприятнее, нежели под ударом парового катка танковых групп.

Крепкие стены старой крепости

Первым и самым известным примером ситуации вида «что-то пошло не так» является штурм Брестской крепости. При этом мина замедленного действия оказалась заложена в самом плане наступления 45-й пехотной дивизии генерал-майора Фрица Шлипера (Fritz Schlieper). Прочность стен и перекрытий старой крепости недооценивалась, и для её разрушения немцы не подготовили соответствующих артсистем. Реактивные миномёты и орудия калибра 150 и 210 мм не могли сокрушить крепостные сооружения - они сметали всё во дворах цитадели и фортов, но не пробивали казематов.

Гарнизонный Свято-Николаевский собор Брестской крепости, на 22 июня 1941 - клуб 84-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии. В первый день войны собор стал одним из центральных пунктов обороны цитадели, в нём была блокирована прорвавшаяся в цитадель группа 135-го полка 45-й пехотной дивизии

Следующим неверным ходом стал достаточно расслабленный штурм, когда два пехотных батальона немцев попали под обстрел из пулемётов с последующей гибелью командиров и потерей управления. В совокупности всё это позволило выжить костяку гарнизона и организовать упорную оборону крепости.

С другой стороны, нельзя не признать: для достижения того же эффекта достаточно было меньших сил, чем запертые в Брестской крепости батальоны двух советских стрелковых дивизий и отдельных частей.

Нет сил обороняться? Наступай!

В случае с Брестской крепостью немцы сами допустили ошибки. Поэтому вопрос «можно ли считать это полноценным примером успеха в обороне?» вполне уместен. Однако Красная армия добивалась результатов выше ожидаемых и при практически безошибочных действиях противника. Такой случай произошёл южнее Бреста - в соседнем Киевском особом военном округе, под Владимиром-Волынским. Тут немцы с любой точки зрения действовали правильно. Именно здесь переодетые в советскую форму диверсанты «Бранденбурга» захватили важный мост у Выгоданки.

Вопреки выраженным в словах известной песни пропагандистским заявлениям «чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей клочка не отдадим» , строительство укреплений перед войной здесь велось с учётом военной целесообразности. В связи с этим очертания переднего края участков обороны Владимир-Волынского укрепрайона не повторяли линию границы, проходившей по Бугу. Выступ границы в сторону Генерал-губернаторства (оккупированной Германией Польши), образованный изгибом русла Буга в районе Лудина, не оборудовался для длительной обороны. Позиции опорных пунктов укрепрайона «Янов» и «Поромов» находились в основании выступа.

Оборонительные сооружения Владимир-Волынского укреплённого района: слева и по центру ДОТ у Устилуга, справа ДОТ опорного пункта у Янова (по клику доступна увеличенная версия)

Успешно форсировавшая с помощью «бранденбуржцев» Буг 44-я пехотная дивизия вермахта, углубившись на советскую территорию, столкнулась с узлом обороны «Янов» Владимир-Волынского УРа и застряла в боях за него. Соседняя 298-я пехотная дивизия встретилась с упорным сопротивлением в опорном пункте «Корчунев» того же укрепрайона. Тем временем ответственная за этот участок советская 87-я стрелковая дивизия была поднята по тревоге и начала марш к границе. На подступы к Владимиру-Волынскому части дивизии вышли около 09:00, ни о каком занятии позиций на границе по плану прикрытия уже не могло быть и речи.

Собрав своё соединение в кулак, командир 87-й сд генерал-майор Ф.Ф. Алябушев принял решение контратаковать плацдарм немцев у Устилуга (западнее Владимира-Волынского) и тем самым предотвратить захват города и развитие наступления немцев вдоль шоссе на Луцк. Алябушев мог, конечно, растянуться в нитку в назначенной ему широкой полосе обороны и ждать, пока его раздавят. Приняв рискованное решение на контрудар, комдив обеспечил деблокирование части узлов обороны УРа и предотвратил развитие прорыва вдоль шоссе.

Погибший через считанные дни генерал Алябушев не знал и не мог знать планов противника, но его решение имело далеко идущие последствия. Контрудар 87-й стрелковой дивизии пришёлся по важнейшему для противника участку. Ввод 22 июня в бой 14-й танковой дивизии немцев и её прорыв в глубину советской территории не состоялся. Более того, со скандалом и спорами немецкое командование приняло решение поменять первоначальный план и перенаправить под Владимир-Волынский 13-ю танковую дивизию, поперёк тыловых колонн 6-й немецкой армии. Это было первое из отклонений от первоначального плана, которые в дальнейшем станут системой и приведут к краху «Барбароссы». На вопрос, где был сделан первый шаг к этому, можно уверенно ответить - под Владимиром-Волынским.

Двойной удар

В своё время большую известность получили действия под Рава-Русской 41-й стрелковой дивизии генерал-майора Г.Н. Микушева. Они обросли множеством легенд, начиная от проникновения на территорию противника и заканчивая занятием обороны до начала военных действий вопреки указаниям начальства. На самом деле 41-я сд так же, как и другие стрелковые дивизии особых округов, выдвигалась к границе уже после начала боевых действий. Микушев лишь несколько ускорил процесс указанием «не ждать полного построения частей… выдвигаться по мере готовности подразделений» .

Бой, ставший легендой, состоялся во второй половине дня 22 июня. Наступавшие на этом участке 24-я и 262-я пехотные дивизии IV армейского корпуса немцев застряли на позициях Рава-Русского укрепрайона. Между двумя немецкими дивизиями имелся уступ, который Микушев использовал для контрудара во фланг 262-й дивизии. Успеху контрудара способствовало то, что соединению Микушева был придан корпусной артполк со 152-мм орудиями.

Атаковав во фланг 262-ю пд, части советской 41-й сд оттеснили противника к границе. В штабе группы армий «Юг» происходившее описали словами «262-я пд оказалась подвержена боязни противника и отступила» . Казалось бы, самое время почивать на лаврах, однако генерал Микушев принял нестандартное решение. Заставив отступить и встать в оборону с расстрелом снарядов в никуда одну немецкую дивизию, он… развернулся и ударил по второй! Причём, если судить по немецким донесениям, произошли эти события с минимальной паузой.

Для многих бойцов и командиров Красной армии война началась именно так. Для многих, но не для всех

Левое крыло 24-й пд оказалось отброшено назад. В итоге 41-я сд не только обеспечила удержание вверенного участка обороны, но и оказала влияние на обстановку в масштабах фронта и группы армий. В случае успешного прорыва обороны немцы предполагали ввести в прорыв по проходившему здесь шоссе через Рава-Русскую XIV моторизованный корпус. Это имело бы поистине катастрофические последствия для Юго-Западного фронта и, скорее всего, не позволило бы организовать контрудары во фланг наступающим на Луцк и Дубно корпусам 1-й танковой группы.

Подводя черту под действиями генерала Микушева, следует ответить на вопрос: а было ли вторжение на территорию противника? Конечно, утверждения вроде «советские части пересекли границу и гнали врага 3 километра» для 22 июня 1941 года - не более чем фантазии. Однако пересечение Красной армией границы с востока на запад всё же имело место. Это произошло вечером 22 июня в полосе упомянутой 87-й сд генерала Алябушева. По немецким документам фиксируется вторжение «двух русских рот с артиллерией» в 4 километрах севернее селения Маче, на западном берегу Буга. Для отражения этой вылазки явно разведывательного характера уже глубокой ночью на 23 июня немцы задействовали батальон мотопехоты из ждавшей своей очереди на прорыв 14-й танковой дивизии. Советские документы на этот счёт предсказуемо отсутствуют, и назвать имена тех, кто уже 22 июня 1941 года воевал на чужой территории, к большому сожалению, пока нельзя.

Перемышль: успех или замаскированный провал?

Начитанный любитель истории в этом месте скажет: «А теперь нам расскажут про Перемышль» . Он будет прав, но с важной оговоркой. Собственно, на действиях 99-й стрелковой дивизии полковника Н.И. Дементьева под Перемышлем проходит водораздел между удачными действиями Красной армии и её упущенными возможностями.

Город Перемышль находился на периферии задач немецкой 17-й армии, и для действий в городе выделялась всего одна усиленная рота. Справиться с ней Красная армия, конечно, справилась. Но одновременно был пропущен кризис, возникший на смежном участке Львовского выступа. Здесь форсировали реку Сан и наступали две немецкие пехотные дивизии, 257-я и 68-я.

На переправе 257-й пехотной дивизии вермахта через Сан у Ярослава

Форсирование Сана подразделениями 257-й пд на рассвете 22 июня происходило в такой тишине, что самым громким звуком на этом участке было кваканье лягушек. Наступавшие даже слышали глухую канонаду под Равой-Русской. Без единого выстрела и без всяких «бранденбуржцев» немцы захватили железнодорожный мост в Радымно и одновременно переправились через Сан на резиновых лодках. Происходило всё это на правом фланге советской 99-й стрелковой дивизии.

Точно так же, практически без противодействия, форсировала Сан у Ярослава 68-я пд. Немцев не удалось сдержать даже после их выхода к ДОТам Рава-Русского укрепрайона. Здесь, так же как и под Устилугом, цепочка ДОТов располагалась в основании выступа границы. Но ни УРовские части, ни пехота ответственной за выступ границы 97-й сд сравнимого результата в обороне не добились. Командир этого соединения полковник Н. М. Захаров не сумел спланировать и реализовать контрудары, схожие с действиями Микушева или Алябушева.

Если неудачу атакованной сразу четырьмя дивизиями противника 97-й сд можно было оправдать превосходством врага и сковыванием соединения оборонительными боями, то командир 99-й сд проявил труднообъяснимую пассивность, не будучи скованным сколь-нибудь значимыми силами врага. При этом никакой паники на этом участке фронта не было. В журнале боевых действий 257-й пд по итогам первого дня отмечалось:

«Русские являются упорными и храбрыми бойцами, часто действующими из засады и обладающими хорошими навыками стрельбы» .

Позже танки советского 4-го мехкорпуса устроят избиение 68-й пд: командование 17-й армии вынуждено будет вывести её из боя во второй эшелон. Но это будет позже, да и 4-й мехкорпус был самым ценным ресурсом всего Юго-Западного фронта. А вечером 22 июня 1941 года 68-я и 257-я пехотные дивизии вермахта прорвали советскую оборону и создали опасный разрыв между советскими 6-й и 26-й армиями на вспомогательном направлении. Возможность сдержать врага на рубеже Сана или хотя бы на позициях укрепрайона оказалась упущена.

«Первый блин» полковника Федюнинского

Ещё одним направлением, на котором Красная армия вполне могла достичь локального успеха, было ковельское. Крупный дорожный узел на подступах к Полесью, Ковель лежал в стороне от направления главного удара как 1-й, так и 2-й танковых групп вермахта. Отвечал за оборону на Ковельском направлении 15-й стрелковый корпус под командованием полковника И.И. Федюнинского. Немцы выделили для продвижения по оси Хелм – Ковель XVII армейский корпус генерала от инфантерии Вернера Киница (Werner Kienitz) в составе всего двух пехотных дивизий, 56-й и 62-й. Федюнинский мог противопоставить им свои 45-ю и 62-ю стрелковые дивизии. Подтянутая решением Военного совета округа от 11 июня на ковельское направление 62-я сд существенно улучшила соотношение сил для советских войск, и оно стало вовсе не таким разгромным, как на других участках границы с оккупированной немцами Польшей.

Несмотря на типичные для 22 июня проблемы, связанные с разбросанностью частей, 45-я и 62-я сд находились в хорошей форме. Их личный состав освоил самозарядные винтовки СВТ, дивизионная артиллерия обоих соединений к 22 июня вернулась из летних лагерей в Сарнах. Возглавлял 45-ю сд толковый командир, 50-летний генерал-майор Г.И. Шерстюк - бывший царский прапорщик, в Гражданскую успевший послужить и у деникинцев. На советские войска работали даже последствия боёв сентября 1939 года - железнодорожный мост через Буг на линии Хелм – Ковель был взорван, и после установления демаркационной линии между СССР и Германией острой хозяйственной необходимости его восстанавливать не было. Коварным «бранденбуржцам» захватывать здесь было просто нечего! Части корпуса Киница были обречены на наведение переправ и форсирование реки с боем.

Немецкое наступление развивалось вдоль крупных магистралей, защите которых советское командование должно было уделить повышенное внимание

Первый раунд немцы ожидаемо выиграли: форсирование Буга на рассвете произошло без серьёзных столкновений. Однако движение по наведённым переправам застопорилось. В журнале боевых действий XVII корпуса указывалось:

«На ведущих к мосту дорогах скапливаются войска и колонны всех видов оружия, которые хотят переправиться. На другом берегу не хватает артиллерии для поддержки дальнейшего наступления» .

Хаос на переправах вынудил самого командира корпуса генерала Киница отправиться к переправе и наводить порядок. Немецкий генерал счёл нужным лично разбираться с проблемным участком, а вот полковник Федюнинский весь день просидел в Ковеле вдали от фронта.

После подтягивания к границе главных сил двух советских дивизий последовал контрудар. 61-й стрелковый полк 45-й стрелковой дивизии под командованием полковника Г.С. Антонова заставил отступить 192-й полк немцев. Командир 56-й пехотной дивизии генерал-майор Карл фон Офен (Karl von Oven) определил положение в полосе 192-го полка своей дивизии как «нехорошее». В 20:45 штабом XVII корпуса был отдан приказ, который требовал отвести продвинувшуюся дальше всех на Заполье группу дивизии - 171-й пехотный полк. Отвод был произведён в ночь на 23 июня. Таким образом, приказ на отход, отданный генералом Шлипером частям 45-й пд в Брестской крепости, стал первым, но не единственным за 22 июня немецким приказом на отход на Восточном фронте.

Увы, достигнутый 15-м стрелковым корпусом успех не был развит. Вместо решительного удара по главной группировке XVII армейского корпуса с возможным привлечением 41-й танковой дивизии и перегруппированных с пассивных участков фронта частей Федюнинский ограничился усилением 45-й стрелковой дивизии и локальными задачами. Пассивность и отказ от дальнейших наступательных действий привели к закономерному итогу: следующий день принёс 15-му корпусу неудачи. Действия Федюнинского, который позже станет генерал-полковником, в первый день войны назвать удачными никак нельзя.

Алитус: лучше бы приказ не дошёл

Был на советско-германском фронте и участок, где ухудшения обстановки можно было избежать… простым бездействием. Это Алитус, город на юге Литвы. В нём до войны дислоцировалась 5-я танковая дивизия полковника Ф.Ф. Фёдорова, располагавшая пятью десятками новых Т-34. Утром 22 июня она была выведена из города с целью занять оборону на широком фронте по Неману.

Немецкий лёгкий танк Pz .Kpfw.II и расчёт 20-мм зенитного орудия у моста через Неман у Алитуса

Это привело к захвату Алитуса буквально с марша передовыми частями немецкой 7-й танковой дивизии, и танкистам Фёдорова пришлось город отбивать. Если бы 5-я танковая осталась в Алитусе, его штурм обернулся бы для немцев куда большими проблемами; налицо обидный промах, недооценка важности контроля над коммуникациями. Лучше бы приказ на выход из города до штаба соединения утром 22 июня не дошёл.

Пусть враг заплатит по максимуму!

Приведённые примеры показывают, что постройка УРов на новой границе давала Красной армии несомненное преимущество. Неудачи в Прибалтике в немалой степени объясняются низкой готовностью укрепрайонов на этом направлении. Существовал порог полевого заполнения укрепрайонов высокой степени готовности, делающий их непробиваемыми за часы и даже дни, и своевременное выдвижение войск к границе даже до своего полного завершения позволило бы избежать катастрофического развития событий. «Было бы только хуже» - неверное утверждение!

Второй вывод - положительный эффект активных действий. Активность Алябушева и Микушева позволила сдержать немцев даже в неблагоприятных условиях, а пассивность Дементьева и Федюнинского, напротив, способствовала углублению кризиса. Активная стратегия Красной армии в последующие месяцы стала одной из главных причин краха плана «Барбаросса». Однако выбор, где и как «активничать» с пользой для дела, разумеется, был очень непростым. Военное дело - искусство едва ли не в большей степени, чем наука.

Каждый прибавившийся на советской земле крест в начавшейся войне на истощение значил очень много

Третий вывод, который можно сделать, - это необходимость внимания к крупным магистралям. Акцент на борьбу по оси шоссе на Луцк принёс значимый эффект от действий генерала Алябушева, попытка же распылить силы по рубежу Немана в ущерб защите узла дорог привела к негативным последствиям в борьбе полковника Фёдорова за Алитус. Акцент на магистралях, конечно, не гарантировал успеха, но противник в любом случае лишался лёгкой победы.

Главной задачей для Красной армии в первые дни и недели войны, последовавшие за 22 июня 1941 года, стало принуждение противника платить за вполне предсказуемые и предопределённые успехи максимально высокую цену.